Бабушка всегда старалась всех примирить, всем помочь. В свои уже немолодые годы пыталась быть ловкой и расторопной. В те времена наш двор был строительной, сплошь перекопанной площадкой и часто, сняв с верёвки бельё и оступившись, она оказывалась вместе с ним в траншее. Потом вылезала, перемывала бельё и снова попадала в траншею. И как бы мы ей в тот момент ни сочувствовали, просто невозможно было удержаться от смеха, слыша её красочные по этому поводу выражения вроде: «Вот твары! Опять накопали!»
Долгое время бабушка получала посылки из Америки, где жили наши родственники. Поэтому мы одевались очень хорошо, в американские брючки, кофточки, курточки (вступив в ряды КПСС, мама заокеанскую моду отменила). Когда меня забрали на год в армию, и бабушка приезжала в семью моей жены присматривать за правнуком, она и тут стояла на страже моих интересов, пытаясь дознаться, не носит ли кто-нибудь мои драгоценные вещи.
Она прожила большую жизнь. Болезнь сковала её далеко за восемьдесят. А до этого она продолжала баловать нас немыслимыми обедами. Я помню, когда ей было плохо, к нам приходил доктор Левант – ну чисто персонаж Шолом-Алейхема, евреистый донельзя. Сначала он не спеша ел первое, второе, выпивал компот, затем долго мыл руки и только потом устанавливал диагноз: «Будешь жить». И тут приступ быстро заканчивался, и продолжали поступать распоряжения и команды. То тут, то там слышен был громкий бабушкин говор. Она была настоящим боевым командиром в жизни.
Страж нашего долгого и счастливого детства, ангел-хранитель нашей семьи, она и сейчас всегда с нами – в нашей любви, нашей памяти, в нашей благодарности.
Мы до сих пор упоминаем её словечки, её выражения, её говор.
Упоминаем – значит, вспоминаем.
* * *
В расшатанных вагонах тряслось моё будущее детство. Война отвлекала людей от привычного хода вещей, убивала их, уничтожала. Через войну, через страдания пробиралась истина моей жизни. Я иногда смотрю на мир глазами моей бабушки, по счастливой случайности уехавшей в отпуск подальше от границы 15 июня 1941 года.
Едва переступив порог отцовского дома, она услышала о начале войны. Прадедушка Меир тут же принял решение уезжать. Немцы шли по пятам, и всё же удалось спастись. Потом долгая дорога в город Златоуст в эвакуацию. На одной из станций бабушка побежала менять вещи на еду. Поезд тронулся. В вагоне осталась моя маленькая мама. Они нашли друг друга только спустя трое суток. Тогда у совсем ещё молодой бабушки Сони появилось много седых волос.
Иногда вместе с ней я переживаю воспоминания о красном командире в крылатой будёновке. Это был мой дед. А потом легенда-быль о бабушкином брате, который не пришел с Финской. И вслед за этим – печальная повесть о судьбе мужа родной бабушкиной сестры…
…42-й год. Урал. Эвакуация. Каждый вечер – это томление ожидания писем от родных. Фронт далеко – фронт рядом. Похоронки – долетающие птицы скорби.
1985–2018
