— Я хочу, чтобы ты меня услышала, Кира, — говорит он. — С сегодняшнего дня мы – муж и жена. Ты больше не можешь позволять себе близость с другими мужчинами, включая объятия и поцелуи, теперь ты должна помнить о замужестве.
Близость? Какая, к черту, близость?..
У меня не было никого, а у него, судя по разговору, были женщины. Господи, да что за глупости, конечно, они были! И этот факт съедает меня изнутри. Я все равно его ревную, несмотря на то, что мы не были вместе. Дико ревную к тем, с кем у него могли быть, пусть и мимолетные, но отношения. Я вспыхиваю от негодования, злюсь, бешусь, но не устраивать же истерику прямо здесь! Он потом искупит, позже. Я уж постараюсь.
— У меня ни с кем нет близости, — отвечаю холодно.
— В клубе я видел другое.
— Мы просто друзья.
— Больше нет.
— Хорошо, — киваю. — Будут еще требования?
— Будут…
Кирилл говорит таким тоном, словно мы не семейную жизнь обсуждаем, а условия будущей сделки. Раздражает неимоверно. Я к нему со всей душой, а он со мной, как с деловым партнером. Жестко и бескомпромиссно продавливает. Удивительно, что не влепил договор на несколько листов с требованием ознакомиться. Впрочем, не удивлюсь, если он у него уже готовый, и завтра мне придется поставить подпись.
— Какие же? Надеюсь, под замок меня не посадишь?
— Кира…
— А что Кира? Туда не ходи, этого не делай, а сам…
Я чуть было не сказала “трахался направо и налево”, но промолчала. Не имею права упрекать его. Вообще ни на что до сегодняшнего дня права не имею. Зато теперь у меня карт-бланш, и я его буду использовать. Если у него есть требования, то и у меня…
— Я тебя ни в чем не ограничиваю, но если перегнешь палку с клубом – будешь сидеть дома.
— Что значит перегну?
— Чтобы Тагаева рядом не было. И вообще любых других парней.
— А если у меня есть друзья?
— Больше нет.
— Это так ты не ревнуешь?
— Кира… — хмурится еще больше. — Я не ревную к соплякам, но не позволю регулярно втягивать свое имя в скандал.
— За кого ты меня принимаешь? — злюсь. — Я беременная, вообще-то…
— Это одна из причин, по которой до родов и несколько месяцев после ты не будешь ходить по клубам.
— Что?! — восклицаю. — Ты мне запрещаешь?
— Запрещаю.
Я самым натуральным образом дар речи теряю. Смотрю на Кирилла ошарашенно.
— Тогда у меня будет условие.
— Какое?
— Каждый вечер ты проводишь дома. Со мной. Без исключений, — акцент делаю на последних словах.
— Кира…
— Если нет – ты ничего не можешь мне запретить. Если ты не приходишь вечером домой, я ухожу.
От ответа Багрова спасает моя мама, которая распахивает дверь на веранду и восклицает:
— Вот вы где!
— Вышли подышать свежим воздухом с вашей дочерью.
Мама успешно возвращает нас к гостям, хотя мне бы хотелось остаться с ним на веранде и договорить. Выяснить все до конца. А лучше, конечно, вообще покинуть этот дурацкий праздник. Я здесь никого не знаю, и мне все не нравится. Мама, правда, немного отвлекает своей болтовней, так и проходит время. В какой-то момент понимаю, что не вижу Кирилла среди гостей. Обвожу взглядом весь зал, в каждый уголок заглядываю – нет. Его широкую спину я издалека увижу, узнаю из тысячи похожих.
— Я на минуту, — сбегаю от подружек.
Иду искать на веранду, но там никого нет. Пусто. Возвращаюсь и замираю, когда слышу:
— Зачем тебе малолетка эта, Кирилл? Нам ведь хорошо было вместе. Разве нет?
Мне этого достаточно, чтобы понять, кого я увижу за приоткрытой дверью в какое-то подсобное помещение.
