Останься в Вейзене - страница 32

Не знаю, с чем сравнить. Модернизованные английские трущобы. Дорога разделена на две полосы тротуарным островком, который через каждые три метра подсвечивается жёлтым огнем фонаря. Фонари чередуются с опорами воздушной линии электропередач, от которых, перекрещиваясь, отходят черные канаты проводов. Вдоль дороги стоят трехэтажные дома: первый этаж отведен под лавчонки и конторы, верхние два больше похожи на жилые. Опираясь на стальные балки, дома сопровождают широкие водопроводные труба.

Иной раз между ними встречаются здания поинтереснее. Я успела заметить узкую башню с острым шпилем – видимо, ей вдохновлялись проектировщики академии. И широкую башню, крыша которой оканчивается стеклянным куполом (вид с него наверняка открывается прекрасный, панорамный). Вот ещё и башня с трапециевидной верхушкой: под самой крышей часы, а далее выпуклое зарешеченное окно, напоминающее фасеточный глаз мухи.

Здесь очень много поворотов, щелей меж домами и проходов прямиком в стенах, сквозь которые можно попасть во внутренний двор. Но я не смогла различить, что же в них прячется: фонарями подсвечивалась лишь дорога.

И возникает вопрос: смогло бы моё воображение придумать нечто такое? Хватило бы фантазии?

Чем дальше в город, тем ярче становятся огни и красочнее улицы. Появляются подсвеченные витрины, в балконы вплетаются нити искусственных огней. Когда наш омнибус начал тормозить, мы оказались в настолько освещенной части города, что, не взглянув на небо, нельзя было сказать, день сейчас или ночь.

Водитель по-джентельменски распахнул дверь, и мы посыпались наружу.

Нас привезли на площадь, неожиданно просторную по сравнению с теми улочками, что мы наблюдали прежде. В самом центре площади замер постамент: высокий, с девятиэтажный дом, шпиль, наверху которого раскинула величественные крылья и хвост-веер хищная птица наподобие ястреба.

По краям площади устроились торговцы, желающие заработать немного денег на своих товарах или услугах. Манили к прилавку сладости, начиная от разрисованного глазурью печенья и заканчивая леденцами на палочках. Колыхались цветные платки, звенели браслеты, шевелили полями, точно щупальцами, шляпки. Драгоценные (но явно лишенные колдовства) камешки цеплялись к застежкам и так и норовили прыгнуть на руку.

Уверенными штрихами угля создавались с натуры портреты. На большинстве из них художники, не скрывая желания польстить, сглаживали черты, делая всех писаными красавцами. Но на некоторых – со всей безжалостностью возводили в абсолют недостатки. Не хотела бы я позировать для этих портретов.

Проходили представления: по левому краю акробаты запрыгивали на плечи друг друга: первый, второй, третий, четвертый… по правому – развлекали людей три жонглера, лавируя всевозможными предметами, вплоть до яблок или ботинок. Они даже друг с другом успевали этими предметами обмениваться.

Судя по женщине в фиолетовых одеждах, одиноко сидящей на фоне крошечного шатра, здесь даже предсказывалось будущее.

А в центре, вокруг постамента, разыгрывалось представление.

Покрутившись на месте, я заметила, что Лорели уже умчалась – значит, на этом наше общение можно считать завершенным. И я устремилась к представлению, чтобы не пропустить ни единой сцены, на ходу поправляя маску.

Как оказалось, праздник-маскарад напрямую связан с историей происхождения Вейзена. Поскольку семьсот лет назад его основал один талантливый маг, который с завидным упорством прятал лицо от окружающих. Звали его Вей, а «зен» – это суффикс старого, до неузнаваемости изменившегося языка, и значит он что-то вроде «обители». Нам показали весь путь Вея: как он учился в чем-то вроде академии, гонимый всеми на свете. Бывает и такое: ты не совершаешь ничего плохого, напротив, всем угодить пытаешься; ты показываешь им искренность, а они воспринимают её за слабость… После – как Вей сбежал, скрылся ото всех, и о нём успели позабыть. Исчез мальчишка, но несколько лет спустя появился кое-кто более могущественный, маг, которому под силу создать собственный город. Город, получивший такой мощный рывок для развития, что до сих пор опережает в своём прогрессе даже столицу империи. Лишь перед смертью этот могущественный маг снял со своего лица маску, и его любимая тут же признала в чертах его красивого, ничем не изуродованного лица черты того мальчишки, с которым была знакома в далекие годы юности. Она и поведала жителям города эту историю. И теперь её вспоминают из года в год, временами додумывая всё новые детали.