Я действительно иногда мог так чем-то увлечься, что терял ощущение времени и реальности. Пару раз обманывался: думал, что сделал, а оказывалось – нет. Ну, и завёл привычку делать записи.
Вот и сейчас я написал: по прибытии в Райчихинск добраться до пристани «Белой» и встретиться с нашей рабочей группой.
Ну вот, собственно, пока это и все дела. Хотел было вернуться к книге, вчера уснул, наверное, на первой же странице. Открыл, начал читать, но постоянно что-то отвлекало, и я никак не мог сосредоточиться на тексте. Предположил, что это всё волнение. Засунул книгу в рюкзак и уставился в окно в ожидании своей остановки.
Как-то неожиданно для себя я опять уснул. И проснулся только тогда, когда проводница потрясла меня за плечо.
– Вставайте, вставайте. Да что ж вы так крепко-то спите, – она старалась распихать меня и, смешно цокая языком, покачивала головой, точно я маленький и провинившийся ребёнок.
– Скоро ваша станция, а там стоим совсем недолго. Вам бы надо собраться и выйти в тамбур. Если не успеете сойти, следующая станция будет только к вечеру. А обратного поезда ждать вообще долго, так что поспешите. У меня там ещё один пассажир выходит. Надо его тоже поторопить. Смотрите не засните!
Она почти выбежала из купе, я встал, встряхнул головой, опять потяжелевшей и какой-то одурманенной, и всё же скоренько собрался и направился в тамбур, как проводница меня и просила.
В тамбуре уже стоял невысокого роста мужчина, неопределённого возраста и, я бы даже сказал, неопределённой национальности. В глаза мне бросились только его острая борода и колючий взгляд, которым он меня наградил, когда мы встретились глазами.
Вот и станция. Проводница суетливо открыла дверь и почти выпихнула нас на перрон. Поезд сразу же тронулся, и я понял, зачем нас так торопили. Сиди я в купе, ни за что бы не успел выскочить. Здание вокзала заменяла будка, сколоченная из листов железа и досок, вокруг было безлюдно и тихо. Лишь знойный ветер, работая дворником, поднимал пыль и гонял её по пустому перрону, не зная, куда замести.
Я надел рюкзак на спину и отправился искать хоть кого-то, кто знает, как добраться до пристани. Хотел было спросить дорогу у сошедшего со мной на этой станции, но он мелким, но быстрым шагом уже приближался к углу вокзала. Шёл он смешно, через шаг опираясь на трость, и нёс в руке саквояж. Я такие видел только в кино. Да и сам он как-то совершенно не вписывался ни в это место, ни в это время. Я поспешил за ним.
* * *
«Ну, наконец-то добралась. Вот бабушка-то обрадуется».
Оля бежала по тропинке, которая вела от перрона к уже совершенно заросшей дороге. Было видно, что очень давно никто ей не пользуется. Значит, пешком до самого бабушкиного дома. Сначала по заросшей дороге, затем просто по еле узнаваемой тропинке через лесок, мимо знакомой с детства полянки, на которой растёт самая вкусная на земле земляника, к берегу речки. Ну вот, совсем не далеко осталось. Вроде и дорога неблизкая, но ноги так и бегут, так и хочется двигаться быстрее и быстрее. До самого берега. Воздух наполнен таким многообразием запахов и ветерков, что желание раскинуть руки и вдыхать, пить его просто невозможно преодолеть. Вот такую, с распростёртыми руками, закрытыми глазами, улыбающуюся всему миру Оленьку и окликнула тихим голосом бабушка.
– С приездом, милая.
– Ой, бабулечка! Как же я счастлива, что я здесь, что меня встречает этот ветерок и ты! Ой, как же ты сюда так далеко пришла? Я же не сообщала, что приеду сегодня. Хотела сделать тебе сюрприз.
