– Вы как на иголках, Марк, напуганы? – спросил Григорий.
– Нет, мне просто нужно… – жители станции вопросительно посмотрели на Марка, – в туалет… рассказ походу нескончаемый… как у вас тут это делают? – все переглянулись, Моня захихикал.
– По-маленькому, надеюсь? Это мы… в бутылочку. Моня дай свою, ты у нас самый аккуратный, – сказал Григорий, Моня перестал хихикать и нахмурился, как ребенок, которого родители просят отдать любимую игрушку. Но бутылочкой он все же поделился, проинструктировав об аккуратности действий и ее ценности, равной весу золота.
Пока Марк делал свои дела, он отвернулся. Под окном рядом с уже бледно-красными, занесёнными снегом останками подоконной земельной кошки и длинной шкуры скалолазки сидела другая и пялилась на него осатанелыми глазами. Марк перевел взгляд, посмотрел вдаль. «Неужели это правда, неужели это не сон?» – думал он.
– А им не холодно? – решил отвлечься от увиденного Марк. Никто не ответил, Марк повернулся к жителям станции. Только сейчас он заметил, что еще один мутант, который появился утром, имеет женские очертания, но он не смутился.
– И что с этим делать? – он показал сосуд с желтым наполнением.
– Можешь выпить – хихикнул Артем, – но мы выливаем на улицу, под окно, так подоконницы меньше заводятся.
– Там уже сидит ваш редкий вид, смотрит, как сатана на меня, – сказал Марк, выглядывая в окно.
– Тогда не надо! А то бутылочку мою съест, – вскричал Моня и ринулся спасать бутылочку. Марк смущенно отдал бутылку Моне, тот что-то ворча себе под нос, понес бутылку на улицу.
– Продолжим разговор? – начал было Марк, ему стало немного лучше, но давление все равно чувствовалось. Стоявшие перед ним буквально излучали тяжесть существования, будто Марк был в морге и ощущал что-то неживое, неправильное.
Все молчали, Артем, по всей видимости, ушел в свои мысли, он дернул головой, и раздвоенная губа поднялась, обнажив зубы. В полутьме можно лучше различить, каким Артем был раньше. На его щеках проступали ямочки, голова была большая, но по широкой грудной клетке было видно, что он довольно много занимался спортом, пропорции тела были практически идеальными, но это было в прошлом.
– Погоди, – сказал Григорий, обернувшись. – Моня копошился в темном коридоре. Молчание затянулось.
Марк, не зная, что делать, опять посмотрел в окно, где-то там был его дом, теплые объятия его беременной жены и возможность нормально поспать, он глубоко вздохнул. Есть захотелось еще больше.
Приятные мысли о доме ножом резал писк котят. Гнев вспыхнул в нем, как огонь на облитых керосином дровах. Марк посмотрел с ненавистью на рюкзак с котятами, выглядывающими из сумки. Жители станции наблюдали за ним, не двигаясь, будто роботы, которым отдали приказ стоять смирно.
– Это невыносимо, – его брови нахмурились, голубые глаза загорелись, будто огонь, – это невыносимо! Заткнитесь!! – Марк пнул рюкзак, тот перевернулся, и котята с еще более пронзительным писком вывалились из него на пол. Марк схватил нескольких и швырнул в стену, котята ударились и разлетелись по полу, некоторые разбились насмерть.
Резко схватив сумку, он выбежал в коридор, присутствующие расступились. Марк толкнул Моню, грубо задев его плечом. Выбежав на крыльцо, он перевернул сумку и гневно вытряхнул котят в снег. Тут же с писком послышалось шипение – котята исчезали на глазах, попав на свет.
Марк был в гневе и шоке, не веря своим глазам – котята и вправду исчезали. Когда все паразиты были уничтожены, Марк почувствовал, что его чёрные усы и борода покрылись инеем и потяжелели, голову схватили ледяные тиски, а между лопаток побежала ящерка с очень, очень холодными лапами. Ему настойчиво показалось, что продолжать удивляться и быть шокированным лучше в тепле. Он вернулся в дом и наткнулся на Моню, который застыл с облитым мочой плечом и весьма недовольным видом.
