Посередине громадного помещения на каменной плите сидел человек. Самый обычный человек неопределенного возраста из – за того, что волосы на его голове и борода отрасли буквально до колен. Тело его было настолько худым, что можно было рассмотреть практически каждую косточку тоненького скелета. Бледные, почти бело – желтого цвета впалые щеки, словно перед ними в позе лотоса сидел мертвец. От долгого пребывания и добровольного заточения в каменном мешке ногти отрасли сантиметров на двадцать. Ветхая одежда, похожая на длинную холщовую рубаху, висела на костлявых плечах представителя человеческой расы. Присмотревшись получше, Тамара определила приблизительный возраст мужчины – 33 – 35 земных лет. Но вот, сколько он уже так просидел со дня своего заточения, сказать она не могла.
Сидящий человек не вызывал ни отвращения, ни жалости, скорее это было похоже на трепетное сострадание и любовь, которую испытывали к соотечественнику его потомки. По земным меркам он был просто дряхлым стариком, но молодая кожа, крепкий скелет и отсутствие возрастных изменений говорили об обратном.
– Он живой, – прошептала Тамара одними губами, словно боясь разбудить сидящего. – И мертвый. Это смерть? Он ведь не дышит.
– Нет, малыш. Он, считай, живее всех живых, как это ни странно. Он дышит, но так медленно, что человеческий глаз просто не в состоянии зафиксировать движение грудной клетки. Все обменные процессы в клетках сохранены, только очень замедленны. Этот своего рода анабиоз человеческого организма называется самадхи. В этом состоянии человек как бы консервирует свое физическое тело на очень долгое время и переходит для работы на другой энергетический уровень. Он добровольно отказывается от земных желаний, посвящая свою жизнь помощи человечеству в целом.
– Но ведь эта помощь практически незаметна, люди не меняются! – запротестовали ученики.
– Нет, меняются, но очень медленно. Нельзя резко вносить изменения в человеческую жизнь, людей тогда не останется. Человек очень хрупок по своей сути. Вот поэтому все изменения сначала происходят на тонком уровне и как отголосок, мощная волна постепенно распространяются на физический уровень. Сама наша реальность достаточно жесткая и фиксированная. Чтобы ее изменить, необходимо провести массу работы на других планах, не ломая того, что уже есть. Быстрые изменения в фиксированной реальности ничему не учат. Они способны породить лишь непонимание, недоверие и, как следствие, агрессию.
Этот человек – русский, наш соотечественник. Долгое время он экспериментировал с собственным сознанием, искал наиболее оптимальные пути развития, чтобы потом передать все это людям. Есть уровни, когда эгоизм мага перестает иметь место. Он уступает чувству сострадания, всеобщей любви и самоотдаче. Когда этот человек решит вернуться в свое тело, он снова запустит все его процессы и поведает тем, кто захочет последовать за ним об ошибках, преградах, которые ему пришлось преодолеть в свое время. Таких людей, как он, очень мало, буквально единицы.
– А он точно вернется? – спросила Тамара, присаживаясь на корточки, чтобы посмотреть в закрытые глаза человека на каменной плите.
– В свое время, обязательно. И поверь, нам всем будет, о чем с ним поговорить.
Андрей поднял вверх правую руку, прислонив ладонь к груди, и посмотрел в глаза тому, кто сумел добровольно отказаться от земных страстей. Но как у любого русского человека, у него осталось твердое ощущение того, что жизнь в физическом теле ничуть не хуже, а может даже намного лучше. Наверное, он что – то не понял или просто не успел осознать. Но человек на плите вызывал огромное чувство благодарности и уважения, хотя на это ему было совершенно наплевать. Наставник понимающе положил юноше руку на плечо и сказал:
