Осторожно, ППС: преступная правохоронительная система - страница 2

Правоохранительные органы с величайшего благословения хозяина успешно и с пользой для себя приватизировали данные им полномочия. За последние десятилетия российская правоохранительная система превратилась в хорошо отлаженный коррупционный механизм выбивания денег у населения. Потому что власть, требуя усердного исполнения своей воли в отношении политических противников и действуя все по тому же принципу: «хочу – казню, хочу – милую», посадила «цепных псов режима» на голодный паек. А почему же мы такие? Да потому что не только травоядные хотят кушать, но и хищники.

И с этим в общем и целом исполнительные, работоспособные и честолюбивые ребята с самого начала согласиться не могли. И поэтому недостаток материального обеспечения стали компенсировать проверенным еще со времен Киевской Руси принципом «кормления». Сколько выбьешь у беззащитного населения – все твое. Тем более что официально принцип ИСТИНЫ из юриспруденции убрали, негласно заменив ее, родимую, на более приземленные цели. Получив возможность ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ, стали искать личную выгоду, подчиняясь, когда нужно, политической конъюнктуре. Гуляющая в недрах системы шутка, что в нашей деятельности нет политики – только бизнес, не верна. Она отражает лишь чаяния рядовых исполнителей, которым действительно политика не нужна. Хлопотное и неблагодарное это дело. Им нужно семьи кормить.

Коррупция в правоохранительных органах, как и должно быть в хорошо организованных военизированных структурах, быстро стала организованной и системной, т. е. пронизывающей всю вертикаль управления. Поскольку сферой деятельности возникшей армии «мародеров» является правоприменение, то и само законодательство было адаптировано под нужды механизма и доведено до состояния хоть и криминального по сути, но безрискового на практике зарабатывания денег.

На чем базируется безрисковость? На очень простых вещах. Безнаказанности как служебной, так и уголовной при совершении деяний. Что в свою очередь обеспечивается современными законами. Любой преступник при совершении преступления стремится минимизировать риски. Естественно, что и криминализированное сообщество правоохранителей стремится к этому, тем более что все они профессиональные юристы и являются серьезными лоббистами при принятии законов. Поэтому в затянувшуюся эпоху «смутного времени» в России, под универсальным лозунгом расширения прав человека, Уголовно-процессуальный кодекс был пошагово откорректирован так, что права и свобода действий в первую очередь достались следователям и их руководителям. Затем – идейно близким преступникам (или подозреваемым, обвиняемым по терминологии УПК). А уже в последнюю очередь – неудачникам по жизни под названием «потерпевшие».

Во второй раз за последние сто лет лапотная России проспала ползучую «контрреволюцию». В тридцатые годы перед началом «большой чистки» законодательно была подведена правовая база. Когда начали работать пресловутые «тройки», то с формальной точки зрения они работали по закону. Уголовно-процессуальный закон к тому времени был подогнан под нужды планировавшегося маховика репрессий и позволял практически без доказательств на основании неких оперативных данных, больше похожих на домыслы, вершить злодеяния. НКВД были предоставлены огромнейшие полномочия по расправам над населением. Результат известен – миллионы загубленных жизней.