– Проснулась? – из раздумий её вывел насмешливый голос.
Алиса открыла глаза и направила луч фонаря в дверной проём.
– Убери! – на пороге стояла вчерашняя донтка.
Алиса отвела фонарик и попыталась сказать «извини», но смогла лишь издать невнятный хрип – голос пропал, видимо, из-за пыли, которой наглоталась во время поездки на мотоцикле.
Раздался негромкий щелчок, и под потолком зажглась тусклая лампочка.
– Спрячь-убери свой фонарик, – буркнула донтка, подходя ближе.
Высокая, под два метра, кожа цвета варёной сгущенки. Ярко-рыжие косички короткими сосульками торчали в разные стороны, прикрывая ушки, забавно свисающие, как у вислоухой кошки. Лицо тоже походило на кошачье: заостренный подбородок, выдающиеся скулы и круглые зелёные глаза. А вот нос был обычным, человеческим: слегка вздёрнут, с небольшой горбинкой. Серый комбинезон украшали широкие жёлтые карманы, открытые плечи выглядели мускулистыми, как у тренированной пловчихи.
– Ещё воды? – она протянула Алисе деревянную баклажку.
«Ещё? – удивился внутренний голос. – Пила здешнюю неочищенную воду? Доиграешься, помрёшь быстрее, чем на Донтоке закроются последние Врата!» Но Алисе было не до сомнений, она прохрипела, не узнав собственный голос:
– Спасибо.
Сипела, как певец-недоучка, взявший на репетиции слишком высокую ноту. Едва удержалась, чтобы тут же не осушить баклажку. «Столько времени терпела, подождешь ещё, – нудил внутренний голос. – Не хватало подцепить какую-нибудь заразу». Алиса встала, стараясь не обращать внимания на то, что пол едет перед глазами, спрятала телефон в карман и достала из рюкзака флакон с обеззараживающими таблетками. Конечно, нет гарантии, что они убьют все бактерии, но так будет спокойней. Закинула две гранулы в бутылку и поболтала. Наверное никогда в жизни ей не хотелось пить так сильно, но приходилось ждать, пока таблетки растворятся.
Донтка тем временем оглядывала комнату, ушки её подрагивали, будто отгоняя назойливую муху.
– Ты что-то искала?
Алиса прочистила горло и прохрипела:
– Нет. Я только что проснулась.
Донтка кивнула на синий шкаф:
– А вещи зачем трогала-перевернула?
Алиса посмотрела на шкаф, не сразу сообразив, в чём её обвиняют. А потом почувствовала, как вспыхнули щёки и принялась оправдываться, боясь, что донтка примет румянец за признак вины:
– Я ничего не брала! Когда проснулась, всё уже было перевернуто!
– Посуду из шкафа тоже не ты вынула-достала?
– Да нет же! Зачем мне это?
Донтка сплюнула на пол и угрюмо пробормотала:
– Значит, шигяры.
– Кто?
Девица проигнорировала вопрос:
– Сумку свою проверь. Может, эти отбросы чего взяли-украли?
Алиса проверила вещи: документы, аптечка, питательные батончики – всё на месте. Неудивительно, рюкзак всё время лежал под головой.
– Выходит кто-то пробрался в дом, пока я спала?
Она почувствовала себя виноватой. Как можно было не услышать?
– Выходит, – буркнула донтка, присев на корточки около шкафа и разглядывая вещи. – Я Дишелл, кстати. До-о-онт.
Ни улыбки, ни положенного кивка, ни открытых ладоней. Видимо, она очень расстроилась из-за неведомых шигяр, устроивших беспорядок. Даже вежливое «до-о-онт» бросила с таким видом, будто делала одолжение.
Алиса решила правилами не пренебрегать, всё-таки они находились на Донтоке, а здесь трепетно относились к этикету. Она поставила баклажку на настил, склонила голову, показала ладони, сжала кулаки и соединила костяшки:
