– А плохая новость – что его голова ещё дырявее, чем эти лодки, – буркнул Тэдж.
За их спинами возник незнакомый мужчина – очень высокий и с напоминающим попугая чудищем на плече, чьи блестящие алые перья были точно в тон его рыжей бороде.
– Приветствую! – наклонился мужчина к Баркли, который едва доставал ему до груди. – Как я понимаю, у нас тут скопились чудологи в поисках судна. – Он улыбнулся, качнув зажатой между зубами деревянной трубкой. – Так уж вышло, что я сам чудолог. И я обожаю вести корабль в шторм.
Час спустя Баркли протягивал Яше деревянное ведро, пока того выворачивало наизнанку за борт «Беалах», корабля средних размеров с потрёпанными и сереющими парусами, сшитыми из нескольких кусков разных тканей. Беалах, она же говорун, – то самое напоминающее попугая чудище, – сидя у Яши на макушке продекламировала лимерик:
Мальчик один на корабль взошёл,
Не зная, сколь путь его будет тяжёл.
С зелёным лицом,
В обнимку с ведром,
Он точно другую б судьбу предпочёл.
Баркли попытался согнать птицу, но та не удостоила его и взглядом.
– Простите Беалах, – сказал капитан, стоя у штурвала на верхней палубе. Корабль был большеват для всего одного моряка, но капитан был таким огромным, что вполне мог сойти за две дополнительные пары рабочих рук. – Она всегда грубит детям. Уж очень их не любит.
Беалах, словно в подтверждение его слов, принялась клевать Яшу за уши.
– Уйди, – проворчал он, замахнувшись.
Беалах перелетела на плечо хозяина. Яша схватил предложенное ведро и склонился над ним, содрогаясь от нового приступа морской болезни, затем простонал едва слышное «спасибо», и Баркли, решив оставить его наедине с ведром, ушёл на нос к Корню. Тот, вывалив язык, щурился на морской ветер, раздувающий его густую чёрную шерсть.
– Ну как ты, дружище? – обратился к нему Баркли и, облокотившись о перила, почесал люфтхунда за ухом. Вся радость от первого грандиозного путешествия оказалась отравлена воспоминаниями об обозлённых деревенских жителях. С его изгнания из Занудшира прошёл целый сезон, и рана на сердце успела зажить, но сегодня с неё будто содрали корку.
Почуяв его грусть, Корень ткнулся носом Баркли в бок, задев лежащую в кармане раковину. Баркли вытащил её и задумчиво уставился на бесполезный подарок, не имеющий ничего общего с настоящими оберегами. Ей было самое место на дне.
– Ты так и таскаешь с собой эту раковину? – насмешливо ухмыльнулся Тэдж. Они с Виолой сидели на палубе.
Баркли торопливо убрал её в рюкзак.
– Я не… Я просто пока ещё её не выбросил.
Но он это сделает, как только они доберутся до Моря.
Тэдж на этом не успокоился и, переведя взгляд на Виолу, гаркнул:
– Сколько можно в неё пялиться? Я думал, ты давно уже её дочитала!
Виола подняла глаза от своего экземпляра «Журнала путешественника об опасных чудищах» Конли Мёрдока, чудолога, прославившегося захватывающими и рискованными экспедициями по изучению могущественных чудищ. Так, например, однажды он оседлал птеродрагина, а в другой раз помог акуле-крюку, страдающей от зубной боли. Но в итоге все эти дикие выходки привели его к гибели. Прошлым летом, после того как его предал напарник Сорен Рейкер, Конли канул в пасть Лохмордры, легендарного чудища Моря.
А ещё Конли Мёрдок был отцом Тэджа.
– Я прочла её всего пару раз, но мне ещё столько всего нужно запомнить, столькому научиться, если я хочу когда-нибудь быть избранной на должность Верховного чудолога, – ответила Виола. – Но я уберу её, если тебе это не по душе.
