Я бы так не смогла, подумала Лейт с тихой завистью. Это же сколько лет они жили только мечтой друг о друге, мечтой и надеждой, и ждали… У нее самой так плохо получалось ждать.
И она пожалела Кианейт в ее бесконечном одиночестве.
Только один факт не давал Лейт покоя, пугая до судорожных спазмов сердца.
– Госпожа, объясните мне, о каком катаклизме вы все время упоминаете? – спросила она робко. – Я, к сожалению, не знаю, о чем речь.
Кианейт ответила не сразу.
– Хорошо, – решительно кивнула она. – Только пообещай мне, что не станешь рассказывать об этом никому. Для своего же блага, – добавила Кианейт с сомнением. – Да, лучше не знать. Знание посеет страх и панику, а ее достаточно уже сейчас.
– Обещаю, – ответила Лейт твердо.
– Тогда слушай.
Слухи о приближении войска Холгойна ходили самые дикие. Слуги, живущие в Эргалоне, каждое утро приносили ворох различных домыслов, однако все сводилось к одному: беспорядков не избежать. Островитяне продолжали всеми способами укреплять Риан Ал Джар. Был отдан приказ накопить в подвалах продовольствие, сделать запасы древесины, кож и лекарств. С Агваллара спустилось еще несколько новичков, а хильды, охранявшие замок, говорили, что из Арберта скоро должен прибыть еще один отряд. Прислуга косилась на них со страхом и подобострастием, но выполнять указания не спешила. Чейн и чьянши потихоньку отправляли молодых девчонок вон из замка, под предлогом предпраздничных приготовлений и заслуженного отдыха.
О торжественном праздновании Рождения Илбара в замке уже никто не заговаривал. Длинные ленты знаков магического языка, тускло мерцающие темно-красным светом, оплетали теперь защитные стены от скалы до скалы, на башнях постоянно дежурили дозоры из хильдов и островитян, крепостные стены и оба двора патрулировали хильды. От слуг Лейт знала, что из замковых Окон ведется наблюдение за всеми подъездами к Эргалону, за площадями, домами наиболее активных противников Острова, что Эргалон наводнен шпионами из местных, которым хорошо заплачено, чтобы они следили за подозрительными людьми и собирали сплетни. Гонцы то и дело прибывали в замок, Кимр и его ближайшие помощники почти не выходили из рабочего кабинета, и, по слухам, там все время висело открытое с Агваллара Окно.
Так продолжалось несколько дней. Накануне Рождения Илбара по замку прокатился слух, что дружина пришла, но самого Джерхейна с ней нет, и что воины распущены по домам, отдыхать и праздновать.
Лейт следила за приготовлениями с замирающим от страха сердцем. Тиор должен был сообщить, когда можно выводить Итту из замка, но, вернувшись из очередной вылазки в город, опроверг слухи о приходе войска.
– Вернулись отряды, патрулировавшие срединное кольцо, – пояснил он. – Обычное дело – смена дозоров. Они никуда не собираются в ближайшее время, по крайней мере, дальше праздничной площади и близлежащей трайты. После Рождения туда отправятся свежие силы. Весной твари опять полезут, – он серьезно и по-взрослому покачал головой. – Конечно, воины поддержат нового риана, когда придет время. Но это не войско.
Вечером этого же дня на кухне объявился Аррейн, нервный и встрепанный. Обычно он ходил в темно-бордовом илларском ранде, украшенном богатой вышивкой золотом, поверх которого всегда виднелся узорчатый браслет-усилитель, но сегодня он переоделся в обычный кафтан среднего горожанина, а браслет тщательно спрятал под одежду.
