Тэйн покачал головой.
– Не уходи от ответа, – бросил он раздраженно. – Что тебе было нужно в Ахтамаре и Каррее? Тоже… камешками заинтересовался?
– Да, – ответил Кельхандар с вызовом. Взгляд его стал очень внимательным и холодным. – Заинтересовался. У меня, знаешь ли, есть пара причин очень сильно ненавидеть Агваллар. Я не хочу, чтобы жрецы опять спаслись и проделали свой обычный фокус с Наземным миром. Ты, кстати, понимаешь, о чем речь?
Ройг кивнул.
– Еще раз повторю – я благодарен тебе за помощь, но твои действия кажутся мне подозрительными. Давай начнем с тебя, – и он вернул хильду холодный и пристальный взгляд.
Кельхандар снова замолчал. Бросив недоеденный кусок жаркого, он поднялся, побродил по кабинету, переставляя все, что попадалось под руку.
– Я не доучился, – отрубил он. – Ты ведь помнишь, после твоего ухода мне оставался еще год. Перед тем, как получить клеймо, я узнал кое-какие подробности… и решил, что не хочу его иметь. К сожалению, я совершил очередную глупость – позволил жрецам обнаружить, что я знаю… Они, как и раньше, терпеливо и обстоятельно разобрали мой проступок, с тем же исходом – стирание памяти, но в мои планы не входило забывать то, что я узнал. И к тому же, мне навсегда расхотелось быть илларом. И я сбежал.
Тэйн покачал головой.
– Они не пытались тебя вернуть? Уж через хэльд-то…
– Мой побег оказался не слишком удачным, – усмехнулся Кельхандар. – Я выскочил из Небесного столба на юге Ард Эллара и сразу же бросился бежать, потеряв на радостях рассудок и забыв об осторожности. Там в нескольких шагах от Столба – обрыв. Я свалился. Думаю, они видели мое падение и не сомневались в моей гибели. Да я, в общем-то, и умер… почти.
– И? – подтолкнул Тэйн опять замолчавшего хильда. Глядеть, как нервно дергается его щека, было выше его сил.
– Лайды иногда охотятся в тех местах. Они подобрали меня. Лечить людей они не умеют, а сами лечатся, замазывая раны кйти. Поначалу они так и сделали, но потом для верности еще и напоили меня ей.
– Шаух сказал мне, что она вызвает привыкание, – Тэйн снова пристально вгляделся в столь сильно изменившиеся черты хильда. Неужели это из-за кйти?
Видимо, он задал этот вопрос вслух, поскольку Кельхандар криво усмехнулся.
– Это особая субстанция… Она перестраивает организм, полностью изменяя обмен веществ. Делая его очень прочным, выносливым, живучим… Она изменяет внешний облик и химические процессы. Люди, к сожалению, привыкают к ней быстрее и сильнее, чем лайды. Я не сразу поправился. Долго, почти полгода, я лежал парализованный, а лайды и небольшая человеческая община выхаживали меня. Когда я в конце концов встал на ноги, пути назад для меня уже не было. Да его и так не было…– хмыкнул он. – Что бы я сказал, вернувшись в Арберт без клейма? Отец к тому времени окончательно свихнулся, сестры повыскакивали замуж, а мать… сейчас уже ее нет в живых. Не знаю, как жрецы объяснили родственникам мое исчезновение. Знаю только, отец не очень горевал.
Глядя, как он бродит по комнате, Тэйн вспомнил, что Кельхандар когда-то рассказывал о своей семье. Богатый и знатный хильдский род королевской крови, в котором все старшие сыновья становились илларами главного святилища Илбара. Деспотичный и властный отец. Строгая, молчаливая и холодная мать, глава семейства по обычаю хильдов. Пять младших сестер и еще один брат, самый младший из всех. Кельхандар Харриаберт терпеть не мог свою семью, за исключением младшей сестры. Учеба на Острове была для него долгожданной и желанной возможностью вырваться из-под влияния отца-деспота, ледяной и затхлой атмосферы хильдайрского родового замка.
