К моему удовольствию, меня тоже никто не трогал и даже не делал попыток общения. Еду мне принесли в комнату, и после обеда, я сел играть на компе, чтобы отвлечься от своих дурных мыслей. Но напрасно! Игра не шла, память все время возвращала меня к прошлым событиям, и я не знал, что мне делать,¸ чтобы унять ее. Я мысленно взывал к Профессору, но в голове моей роились только прошлые воспоминания, и я проклинал себя за неумение отбросить их от себя.
Вечером Профессор сам зашел ко мне. Очевидно, лицо мое выражало некоторое недовольство, потому что он сразу осек меня.
– Иногда нужно дать человеку возможность покопаться в себе для его же пользы. Не нужно убегать и бояться этого. Не всегда наши поступки нам приятны, но тем нужнее научиться их анализировать, предотвращать и исправлять. Никогда не пытайтесь обманывать себя самого, это самое ужасное, что может быть! Не бойтесь своих ошибок, никто из нас не бог, и у каждого найдется то, за что будет стыдно.
– И Вам? – Внезапно слетело у меня с языка.
– И мне, – ничуть не смутясь, ответил Профессор. – Когда был жив Танака, я очень завидовал ему. Все мы вместе взятые вряд ли стоим его одного, таков был этот человек!
– Он тоже был… – я замялся, – как вы все?..
– Нет, он был нормальным физически, но сверхумным до гениальности! Его жизнь – это святое служение науке и человечеству! К сожалению, он ушел от нас первым. Я был его любимым учеником, и я завидовал ему…
– Вы похоронили его здесь, на острове, – спросил я, – отчего он умер?
– Мы не хороним наших мертвецов на острове, – тихо ответил Профессор. – Наши могилы в океане. Со временем он приютит нас всех, и тогда остров осиротеет и постепенно уйдет в небытие, как все, чего не касается рука человека. Таков закон природы.
– Но отчего он умер? – Вновь повторил я свой вопрос.
– Он сгорел, – проговорил Профессор. – Не в том смысле, что Вы подумали. Он сгорел от перенапряжения. Его мозг работал на пределе, он совершенно не щадил себя. Он говорил, что должен успеть сделать то, что наметил и не слушал никого, кто пытался хоть как-то его уберечь. Он сделал очень много, а что не успел, завещал мне. Увы! Я совсем не он! Я не могу работать с той производительностью, с какой работал Танака. Я только его слабая тень! И я завидовал ему, что природа наделила его всем даже в большей степени, чем нас, не отняв ничего… Он знал это. Но никогда не обмолвился ни единым словом. Он был бесконечно добр и снисходителен…
– А какой он был из себя, как он выглядел. Должны же у Вас быть какие-то фотографии или другие изображения этого человека?
– Внешне он был совершенно обыкновенный человек, ничем не отличающийся от других. В нем не было никаких отклонений, которые могли бы указать на его гениальность. Но он был велик! Фотографии… Никому не следует знать, как он выглядел. В том мире, откуда он пришел, он имел другое имя и не хотел, чтобы его узнавали. Пусть же его тайна останется с ним. Отдадим дань уважения его малому желанию.
Я кивнул и больше уже никогда не спрашивал про Танаку…
7
Постепенно я приходил в себя. И пусть не с былой беспечностью, но все же возобновил свои прогулки по острову. Моим верным спутником, как всегда, был Чика. Я все время думал и не понимал, почему островитяне не завели ни одной собаки или кошки, как это бывает у обыкновенных людей, когда они хотят скрасить свое одиночество. Мне было бы намного веселей и приятнее быть в обществе давнишнего друга человека, чем экзотического попугая, пусть даже и такого умного. Но спросить у Чики я стеснялся, считая, что таким образом мог невольно его обидеть. Он так старался быть мне во всем полезным! Мой вопрос, как всегда, разрешил Профессор.
