Мы привели бедолаг в сознание пинками и кулаками, и при этом совесть моя молчала, хотя это и было против моих жизненных принципов, наоборот, я почувствовал себя педагогом. А у калитки в это время волновалась толпа серьёзных мужчин и крепких парней, знавших друг друга с детского сада. Им мы налётчиков не отдали (убить могут), а, переведя их через дорогу, ведущую в морской порт, столкнули с обрыва вниз, жаль только что до воды они не долетели, холодная ванна им не помешала бы.
Борька давно ожидал чего-то подобного. Дело в том, что он не умел уступать наглецам и пятится назад, и это многим не нравилось, и сейчас пришла пора принимать меры, потому что одним «наездом» дело не ограничится. Ни для кого не секрет, что Магадан, как и любой город, поделен бандитами на районы, где у каждой банды свои интересы, поделено всё: и предприятия, и торговля, и золотые прииски, и рыбные промыслы. И если сняли фильм «Бандитский «Петербург», то почему бы не снять фильм про умытый кровью «Бандитский Магадан»? ГУЛАГ, зеки, золото, кровь и трупы, трупы, трупы, они были, есть и будут.
Колыма – это заколдованный, страшный край, перемалывающий человеческий мусор в труху, на корм червям, и странно было бы полюбить его, но я полюбил, потому что уже не застал лагерей и всего того ужаса, про который читал и слышал из уст старых зеков, а реки и море кровью не наполнишь, а прошлое уже становится легендой и почти детской страшилкой.
Мы ещё немного посидели, выпили, и Борька велел линять нам на бич-вокзал и как можно скорее уезжать: «Они пока не будут искать вас на автовокзале, потому что сейчас ещё думают, что вы местные, и будут вычислять вас в городе. За меня не беспок, хуже бывало, я сейчас смотаюсь к кой-кому в городе, и эти быки завтра, если не сегодня, сами приползут с извинениями. Ну всё, мужики, забегайте, когда-нибудь, ну а если не получится, то я в обиде не буду.
Мы уехали на Колымскую ГЭС и Борьку больше не встречали. Узнав о его жизни больше, а его самого лучше, мы и жалели его и завидовали ему. Он был хорошим парнем, со своей дорогой в жизни, своей судьбой, и он был просто один из нас. Удачи тебе, Борька! Это было в Магадане в 1973 го.
Чем я становлюсь старше, тем чаще мне начинают сниться странные сны. Это, наверное, от того, что с годами я невольно начинаю жить воспоминаниями о прошлом, о молодости. Воспоминания о том, что искал, находил, а потом без сожаления оставлял, теряя навсегда. Это были и места, люди, и какие-то события, в которых я становился или невольным участником, или, наоборот, инициатором.
Я не верю тем людям, которые говорят, что ничего не хотели бы изменить в своей прошлой жизни, человеку свойственно ошибаться, и чем дольше он живёт, тем больше совершает ошибок. Но ни один человек не захочет признаться в своих прошлых прегрешениях, как и в своей настоящей или мнимой святости, во-первых, из-за боязни осуждения, во-вторых, из-за боязни разрушить миф о своей исключительности, даже в собственных глазах.
Возможно, что меня тревожат сновидения, из-за моей неправедной прошлой жизни, а сейчас пришло желание и пора искупления, очищения и исповеди? Но то, что я жил, как все, возможно, и есть тот грех по отношению к самому себе, может быть, нужно было жить как-то иначе? Может быть, мне нужно было уйти подальше от мирской суеты и соблазнов, в какой-нибудь глухой монастырь или, наоборот, остаться в самом глухом месте, куда заносила меня судьба. Я склоняюсь ко второму, потому что мне снятся не церкви, монастыри да скиты, а снятся острова в Охотском море и дремучая тайга Якутии и Эвенкии, и Туруханска.
