*Леденцы от старости, витамины от беременности…
На лётном поле их ждала огромная перламутровая птица с поднятым пропеллером-хвостом.
– Что это? – поражённая фантастической красотой летательного аппарата, спросила Ада.
– Вертолёт-невидимка, – как само собой разумеющееся сообщила бабушка.
Мужчина в комбинезоне «из рыбьей чешуи» помог им подняться, забросил в салон чемодан.
Пилот в шлеме под Ихтиандра завёл мотор.
Они взмыли в небо, и, казалось, растворились в нём.
Воздух наполнился знакомым лёгким ароматом…
«Неужели мама до сих пор со мной?» – подумала Ада.
– Любовь похожа на ящерицу: оторвёшь ей хвост, новый вырастет. А твоя мама, царство ей небесное, пристанища в ней искала. Не нашла, ушла в слова, – для зачина беседы изрекла спорное утверждение Агата Львовна, и будто невзначай осведомилась, – а ты, случайно, не влюблена?
– Так, появился на горизонте один… – скрепя сердце откликнулась Ада.
– Тогда, может, развернём самолёт, и домой?!
– Без супер статьи… для него я… обыкновенная бумагомарака.
– Сенсация нужна? Так их у нас в остроге, не сосчитать! – оживилась бабушка.
– Опять в остроге? В первый раз я подумала, ты оговорилась, – с удивлением посмотрела на неё Ада.
– Не оговорилась! Наши учёные трудятся как каторжане, – многозначительно начала Агата Львовна, но встретившись с безучастным взглядом внучки, закруглила тему, – потому и острог… под грифом «05», в переводе с языка цифр, «страшно секретный». Кто сболтнёт лишнее – расстрел. Но для тебя я могу кое-что рассекретить…
– Мне нужна не просто сенсация, а такая, чтобы Салтыков… сдался, – вступила в неосознанный торг Ада.
– Вляпалась! – сочувственно произнесла бабушка.
В тоне её была такая вселенско-женская скорбь, что Ада готова была разреветься.
Навзрыд.
От души.
Водопадом.
За все страдания и горести, боли и обиды с первого дня рождения!
Или не с первого?
До семи лет, вообще-то, жизнь казалась сказкой.
В последующие двенадцать жанры хаотично менялись…
– Не грусти, найдём тебе сенсацию, – обняла внучку Агата.
– А это ч-что? В-взлётные? – сейсмически всхлипнув, потянулась к высунувшемуся из-под сидения напротив прозрачному коробу с леденцами в ярких фантиках Ада.
– Залётные! – ногой отпихнула короб Агата. – Леденцы от старости, витамины от беременности, между прочим, твой отец разработал…
– Для б-братства Мафусаила? – вспомнив рассказ Игоря Михайловича о строящемся в Сибири фармацевтическом заводе, спросила Ада.
– А ты откуда з-знаешь? – вслед за ней заикнулась бабушка.
– Да на всех к-каналах… – интуитивно отвела подозрение от полковника Ада.
– Я тоже о нём что-то слышала, но идея тысячу лет в одном и том же теле играть одну и ту же роль, меня не вдохновляет! – многозначительно повела бровью Агата. – Не я, Шекспир сказал: весь мир театр, а люди в нём актёры. Я только уточнить хочу: забудешь роль, импровизируй! И не скули, что театр дерьмо, актёры мразь, автор идиот, режиссёр бездарь. Не хочешь быть на сцене, сиди в зрительном зале…
– Б-бабушка! – с головой погрузившись в словесный поток, почувствовала нехватку воздуха Ада.
