– Ну все, все. – Чак поднял руку, чтобы утихомирить честную компанию, хотя сам посмеивался. – Итак, Трей, вы все сидели возле лестницы и играли в карты. В какой момент вы поняли, что что-то не так?
– Когда Айк… то есть мистер Гантон… закричал сверху: «Звоните смотрителю! У нас побег!»
– И во сколько это было, помните?
– Двенадцать ноль две и тридцать девять секунд.
У Чака брови полезли вверх.
– Вы что, циферблат?
– Нет, сэр, но я первым делом на него смотрю, ежели что не так. Как ЧП, так мы все заполняем СОП… сообщение о происшествии… а там первый вопрос: «Во сколько?» Сами-то их не раз небось заполняли? Это у нас на автомате. Ежели какая неприятность, сразу смотришь на часы.
Несколько санитаров согласно покивали, сопроводив это дружными «ага», как певчие в хоре.
Чак поглядел на напарника, словно спрашивал: «Во разошлись, да?»
– Значит, двенадцать ноль две, – повторил Чак.
– И тридцать девять секунд.
Тедди Гантону:
– Эти две лишних минуты после полуночи появились из-за того, что вы успели проверить несколько палат до того, как добрались до мисс Соландо?
Гантон кивнул:
– Ее палата – пятая по коридору.
– Когда появился смотритель? – спросил Тедди.
– Первым появился Хиксвилл, охранник. Кажется, он дежурил перед входной дверью. Это было в двенадцать ноль шесть и двадцать две секунды. А смотритель пришел через четыре минуты, и с ним шесть человек.
Тедди повернулся к медсестре Марино:
– Вы услышали шум и…
– Я заперла пост медицинской сестры и направилась в комнату отдыха, как раз когда туда через переднюю дверь входил Хиксвилл. – Она пожала плечами и закурила. Остальные восприняли это как сигнал и тоже засмолили.
– Никто не мог прошмыгнуть мимо вас на посту?
Положив подбородок на тыльную сторону ладони, она взирала на пристава сквозь облако дыма.
– Прошмыгнуть куда? В отделение гидротерапии? Чтобы оказаться запертой в цементной коробке среди ванн и маленьких купален?
– А эту палату осматривали?
– Да, пристав, – ответил Макферсон усталым голосом.
– Сестра Марино, вы ведь участвовали в групповой терапии накануне вечером, – сказал Тедди.
– Да.
– Там не случилось ничего необычного?
– Смотря что вы подразумеваете под необычным.
– Простите?
– Это психбольница, пристав. Для невменяемых преступников. День у нас редко проходит в «обычном» режиме.
Тедди в ответ кивнул со слабой улыбкой:
– Спрошу иначе. Не произошло ли во время вчерашней групповой терапии чего-то такого, что отличалось бы от… гм…
– Нормы? – подсказала она.
Это вызвало улыбку у Коули и несколько смешков.
Тедди кивнул.
С минуту она думала, а тем временем пепельный кончик ее сигареты посерел и уже начал загибаться. Заметив это, она стряхнула его в пепельницу и вскинула голову.
– Нет. Уж простите.
– А мисс Соландо вчера что-нибудь говорила?
– Кажется, пару раз, да.
– На тему?
Марино бросила взгляд на главврача.
– В виде исключения, ради приставов, мы можем нарушить правило конфиденциальности, – сказал тот.
Она кивнула, хотя было видно, что она не в восторге от такого решения.
– Мы говорили о том, как сдерживать свою ярость. В последнее время у нас было несколько случаев неподобающих вспышек.
– А именно?
– Шум-крики, выяснения отношений и тому подобное. Ничего экстраординарного, так, небольшие стычки, связанные, вероятно, с недавней тепловой волной. Так что вчера мы обсуждали подобающие и неподобающие способы проявления беспокойства и недовольства.
