– О’кей, – согласился Тедди. – Но зачем им покрывать Шина?
Чак уперся подошвой ботинка в стену, чтобы поразмять колено, а заодно прикурил.
– Не знаю. Это еще надо обмозговать.
– Если Шин действительно увез ее отсюда, то он должен был кой-кого подмазать.
– Как пить дать.
– Многих людей.
– Нескольких санитаров. Парочку охранников.
– Кого-то на пароме. Может, и не одного.
– Если он уехал на пароме. У него могла быть собственная яхта.
Тедди на пару секунд задумался.
– Он человек не бедный. Парк-авеню, сказал Коули.
– Значит, собственная яхта.
Тедди поднял глаза к тонкой проволоке поверх стены. Атмосферу распирало, как пузырьки воздуха.
– Вопросов больше, чем ответов, – промолвил Тедди после паузы.
– То есть?
– Что значит этот шифр в палате Рейчел Соландо?
– Она же сумасшедшая.
– Но зачем показывать его нам? Я хочу сказать, если это операция прикрытия, то не проще ли, чтобы мы подписали рапорт и уехали восвояси? «Сиделка уснула». Или: «Мы не заметили, что замок на оконной решетке проржавел».
Чак прижал ладонь к стене.
– А может, они это от одиночества. Соскучились по компании извне.
– Почему нет. Сочинили историю, чтобы заманить нас сюда. Будет о чем поговорить. Вполне правдоподобно.
Чак, повернувшись, разглядывал «Эшклиф».
– Шутки в сторону…
Тедди тоже повернулся, и теперь они вдвоем смотрели на здание больницы.
– Да?
– Мне здесь как-то не по себе, Тедди.
– Они называли это «большой залой», – сказал Коули, ведя их через выложенную паркетом прихожую к двустворчатой дубовой двери с медными ручками размером с ананас. – Серьезно. Моя жена обнаружила на чердаке пачку неотосланных писем полковника Спайви, владельца дома. В них он постоянно рассказывает о «большой зале», которую строит.
Коули потянул за «ананас», и створка открылась.
Чак тихо присвистнул. Что касается Тедди, то их с Долорес квартира в Баттонвуде вызывала зависть у друзей, в их прихожей можно было играть в футбол, но эта зала вместила бы в себя две такие прихожие.
Мраморный пол здесь и там покрывали восточные ковры. Камин был выше среднего человеческого роста. Одни только шторы – три ярда пурпурного бархата на одно окно, а всего их было девять – наверняка стоили больше, чем годовая зарплата Тедди. Если не две. Один угол занимал бильярдный стол, а за ним, над громадным камином, висели картины маслом: мужчина в синей форме армии северян, женщина в белом платье с рюшами, они вместе и собака в ногах.
– Полковник? – спросил Тедди.
Проследив за его взглядом, Коули кивнул.
– Его освободили от должности вскоре после того, как были написаны эти картины. Мы их нашли в подвале вместе с бильярдным столом, коврами и стульями. Вы бы видели этот подвал, пристав. Там можно играть в поло.
Вдруг учуяв запах трубочного табака, Тедди и Чак разом повернулись, осознав, что в зале находится еще кто-то. Человек сидел к ним спиной в кресле-качалке с высокой спинкой, лицом к камину, положив вытянутую ногу на колено другой ноги в качестве подставки для раскрытой книги.
Коули подвел их к камину и пригласил жестом сесть на один из повернутых к очагу стульев, а сам направился к бару.
– Какой яд предпочитаете, джентльмены?
– Ржаное виски, если у вас есть, – сказал Чак.
– Думаю, найдется. А вы, пристав Дэниелс?
– Содовую со льдом.
Незнакомец посмотрел на него.
– Вы не употребляете алкоголь?
Тедди опустил взгляд. Маленькая красная головка сидела вишенкой на грузном теле. В нем чувствовался какой-то особый лоск, как будто по утрам он нежил себя в ванной, умащивая тело ароматическими маслами и припудривая тальком.
