– У меня для тебя тоже кое-что есть.
Дефне вытащила из сумки свернутый в трубочку лист бумаги. Карандашный портрет сидевшего на камне Костаса. На горизонте парили птицы, по обе стороны от Костаса высились ряды каменных арок. Неделю назад влюбленные прогуливались вдоль старого акведука, по которому в свое время вода с гор поступала на север города. И хотя встречаться днем было гораздо рискованнее, они провели там весь день, вдыхая аромат диких трав, после чего Дефне захотелось все это запечатлеть.
Костас поднял рисунок повыше, чтобы рассмотреть его в лунном свете:
– Ты сделала меня красивым.
– Ну это было совсем нетрудно.
Вглядевшись в лицо Дефне, он осторожно провел пальцами по нежной линии ее подбородка:
– Ты такая талантливая.
Они поцеловались, на сей раз долгим поцелуем, жадно потянувшись друг к другу, словно из боязни упасть. И все-таки в их движениях сквозила определенная робость, хотя с каждой лаской, с каждым любовным шепотом они становились нежнее. Ведь тело любимого – это земля без границ. Ты открываешь ее, но не сразу, а осторожно, шаг за шагом, сбиваясь с пути, теряя ориентацию, пробираясь по ее залитым солнцем долинам и холмистым полям – теплым и радушным, – и попадаешь в потайные уголки со скрытыми пещерами – невидимыми, неожиданными – и выбоинами, о которые можно споткнуться и пораниться.
Обвив Дефне обеими руками, Костас прижался щекой к ее голове. Дефне зарылась лицом ему в шею. Они оба хорошо знали, что даже в такой поздний час кто-нибудь может их увидеть и сообщить родителям. Остров, большой или маленький, всегда полон чужих глаз за каждым зарешеченным окном, за каждой трещиной в стене; они следят за тобой с помощью каждого парящего высоко в небе краснохвостого сыча, с его немигающим хищным взглядом.
Рука об руку, стараясь держаться в тени, влюбленные неторопливо прогуливались, им было некуда спешить. Дефне замерзла в тонкой блузке. Костас предложил ей свою куртку, девушка отказалась. А когда он предложил куртку снова, Дефне обиделась, что с ней обращаются как со слабым полом. Такая вот упрямая.
Ему было семнадцать, ей – восемнадцать.
Я лежу здесь, под землей, прислушиваясь к малейшим шорохам. Из-за отсутствия любых источников света – солнца или луны – мой суточный цикл сбился и нормальный сон нарушился. Думаю, это чем-то похоже на джетлаг. День и ночь смешались между собой, окутав меня непреходящим туманом. Я, конечно, приспособлюсь, однако это потребует времени.
Жизнь под поверхностью земли нельзя назвать ни простой, ни однообразной. В подземном мире, вопреки тому, что думает большинство людей, жизнь бьет ключом. Если сделать подкоп глубоко вниз, то можно с удивлением обнаружить, что почва приобретает самый неожиданный цвет. Ржаво-красный, персиковый, горчичный, желто-зеленый, насыщенный бирюзовый… Люди учат детей рисовать землю лишь одного цвета. Они представляют небо голубым, траву – зеленой, солнце – желтым, а землю – коричневой. Если бы они только знали, что у них под ногами лежит настоящая радуга!
Возьмите пригоршню земли, разотрите между ладонями, почувствуйте ее тепло, текстуру, тайну. В этом маленьком комке земли микроорганизмов больше, чем людей в мире. Почва, с ее бактериями, грибами, археями, водорослями, земляными червями, – не говоря уже о древних глиняных черепках, – которые превращают органику в питательные вещества, а мы, растения, потребляем их для своего роста и развития, является очень сложной, изобильной и щедрой субстанцией. Каждый дюйм почвы – это результат тяжелой работы. И чтобы произвести нужное количество питательных веществ, требуется бесчисленное множество червей и микроорганизмов, а также сотни лет беспрестанной работы. Хорошая суглинистая почва ценнее бриллиантов и рубинов, хотя я что-то не слышала, чтобы люди ее так высоко ценили.
