Джованни, живя и взрослея, практически, в стенах клиники, уже не думал ни о чем ином, кроме врачебной стези. Получившая уже хорошую славу клиника позволила Адаму отправить сына на учебу в Париж.
Надо сказать, что Адам прожил неимоверно долгую для тех времен жизнь, он дожил до девяноста одного года, оставаясь деятельным и активным почти до последних своих дней. Мария же оставила его в возрасте шестидесяти трех лет.
Джованни, еще при жизни отца, стал главой клиники и сохранял этот пост всю свою жизнь, которая тоже была не короткой. За время его правления клиника стала государственной (какой и теперь является) и признана национальным достоянием островитян.
Но это я далеко вперед забежал.
Вернувшись из Парижа, Джованни стал практикующим хирургом, расширил дом родителей, возведя у его южной стороны первые каменные стены. Дом подрос, а вскоре и обзавелся новыми жильцами.
Элиза работала сестрой милосердия в клинике. Однажды она ассистировала Джованни, после чего начинающий хирург потерял покой и сон, перед его глазами постоянно стоял образ этой миниатюрной девушки, с которой он еще и словом не успел перемолвиться.
Она действительно была миниатюрна. У меня есть несколько очень старых, поблекших фотографий, где запечатлены мой прадед и прабабушка в уже весьма солидном возрасте. На всех этих картинках в коричневых тонах Джованни сидит на стуле или в кресле, а Элиза стоит рядом, положив ему руку на плечо. Так вот, при этом головы их находятся практически на одном уровне.
Несколько дней мучился прадед, пока решился пригласить Элизу на вечернюю прогулку (не было тогда еще на Белле ни кафе, ни ресторанов, никаких других увеселительных заведении, для влюбленных существовал только океанский берег).
Поженились они через три месяца.
У них было три сына: старший – Ауроро, средний – Карамелло и младший – Леоне.
Как это ни странно, никто из них не связал свою жизнь с медициной.
Ауроро еще в детстве увлекся рисованием, и это увлечение не оставило его никогда, а после встречи с Миррой оно дополнилось еще и страстью к поэзии. Мирра не ответила взаимностью восторженному юноше, хотя какое-то время они проводили вместе, пока учились на Центральном в Академии художеств. Но их отношения так и не зашли дальше совместных посещений наполненных художниками и поэтами кафе Бульвара Капуцинов и аллей «Parc de les Aigues». Мирра вышла замуж за однокурсника и уехала с ним в далекую Флоренцию. Ауроро замкнулся, перестал поддерживать связь с семьей, жил в дешевых гостиницах Города. Сочинял пронизанные печалью и обреченностью стихи. Писал никому не понятные полотна. А когда на вершине горы, рядом с Крепостью Монжуи, к всемирной выставке начали строить огромный комплекс в стиле ренессанса, который теперь носит название Национальный Музей, Ауроро, сидевший на высокой скале с видом на порт, допил принесенную из соседнего бара бутылку вина, бросил ее в океан, и сам последовал за ней.
Оборвалась в этот момент одна из ниточек, так и не вплетясь в канат нашей семьи.
Карамелло выбрал себе будущее, связанное с кораблестроением. Учась в Политехническом институте, начал посещать модные на Островах в первой четверти прошлого века кружки социалистической партии, а, окончив институт, неожиданно для всех уехал строить новую жизнь в далекую и неведомую Россию.
От него пришло всего несколько писем, а потом они прекратились. Сколько родители ни писали, ответа не было. Из писем было известно только, что Карамелло женился, работает на каких-то Адмиралтейских верфях и строит корабли, как и мечтал всю жизнь.
