Родился мой прапрадед на Центральном острове, тогда еще заполненном отдельными мелкими поселениями. Но над ними уже возвышалась в то время Крепость Монжуи, подле которой и вырос впоследствии нынешний Город. Город, в который я влюблен, который понимаю, который чту, в будущее которого верю.
Звали моего прапрадеда Адамом. Не знаю, за что его родители наградили таким известным именем, может, потому что был он у них первенцем. Известно или придумано, что было у него еще три младших брата и сестра.
Одна из Эпидемий, которые в те годы косили людей сотнями, а то и тысячами, перенесла родителей, братьев и сестру Адама в мир, который, по мнению многих, есть, но из которого никто не возвращался.
Тогда всех заболевших и умерших свозили на остров Белла.
Этот небольшой остров и был, и ныне остается воистину красивым – горы, густые леса, широкие песчаные пляжи и огромное зеленое плато на западной оконечности.
Но, как в насмешку над человеком, давшим ему это название, окрестили его островитяне печальным именем – Остров Скорби. Это произошло, потому что на нем сотни лет назад были возведены бараки, которые при каждой Эпидемии заполнялись умирающими. Плато же использовалось, в силу мягкости грунта, для захоронения умерших.
Когда на баржу стащили тела членов его семьи, Адаму было не более десяти лет.
Он тайком, воспользовавшись суматохой при поспешной погрузке, спрыгнул с причала на баржу и спрятался среди множества безмолвных и стонущих тел.
Притаившись за кустарником в покрывших все вокруг сумерках, он присутствовал при скидывании его родных в огромный ров на западном плато Острова Скорби.
Когда последний из могильщиков скрылся из вида, Адам вышел к свежей накиданной земле.
Неведомо мне, плакал он или просто обратил свой взгляд к небесам, но доподлинно известно (так передается из поколения в поколение), что поклялся он победить Эпидемии.
Потом остаток ночи бродил он по баракам, наблюдая мучения приговоренных (никому не известно, за что и кем) больных, слушал их стоны и мольбы, вглядывался в покрывавшие их тела язвы, вдыхал окутавшее все вокруг зловонье, глотал слезы бессилья, мысленно повторяя клятву, данную над сырым холмиком земли, поглотившей его семью.
Следующие несколько лет Адам прожил в семье дядьки – родного брата его отца.
Когда ему исполнилось четырнадцать или пятнадцать лет, он тайком завербовался юнгой на одну из шхун, ходивших в Италию, а там сбежал и начал свое десятилетние скитание по Европе.
Он примыкал к тайным союзам алхимиков, он проводил долгие месяцы, помогая как известным лекарям, так и шарлатанам. Он умудрился прослушать курсы в нескольких университетах европейских столиц. Он вникал в премудрости химии и фармации. Он, за гроши работая уборщиком, проводил сутки в лабораториях, подсматривая и вникая в тайну сложных опытов. Он устраивался сторожем в библиотеки, где ночи напролет проводил за чтением монографий. Он высосал из Европы все знания, которыми она тогда обладала, он научился мыслить, он научился создавать, он превзошел своих учителей.
Более чем через десять лет Адам ступил окрепшей, взрослой ногой на Центральный остров, ведя под руку привезенную из Милана молодую жену.
Звали ее Марией.
Адам открыл в городке, которым уже обрастала Графская Крепость, свой, как это теперь называется, кабинет, где принимал больных, выдавая им самостоятельно приготовленные в задних комнатах (он их именовал исследовательскими) лекарства. Он стал злейшим врагом всех местных аптекарей, которые привыкли извлекать выгоду из посещения людьми местных лекарей.
