Глава 2. О тех, кто лепил мой образ
Вот пришло время моего очередного посещения Островов.
В этот раз я представил себя в Городе на Центральном острове в маленьком отеле на окраине, носившей странное название «Молинс де Рей».
Острова в свое время, после их открытия венецианским купцом Франческо, заселялись выходцами из разных стран Европы, поэтому смешение языков и названий здесь образовалось жуткое.
После завтрака я первым делом отправился на побережье рядом с портом, где так чудно провести еще нежаркие утренние часы, бродя по широкой пешеходной зоне вдоль воды. Морской бульвар, по сути, пирс. Бродя по нему, можно заглянуть в Морской музей, или посидеть в кафе, или выйти на пляж, поглазеть на шикарные яхты.
Там же на бульваре, на высокой колонне стоял памятник первооткрывателю Франческо, обратившему свой взгляд на бескрайние океанские просторы. Скульптура возвышалась над тросами фуникулеров, уносивших туристов из порта на вершины ближайших гор, к Крепости Графа Монжуи, служившей в давние времена защитой порта от непрошенных гостей. Там же за Крепостью находился Национальный Музей, привлекавший толпы отдыхающих.
Когда солнце уже начало припекать, я покинул порт и вышел на Бульвар Капуцинов (моя любимая улица, которая взбирается к центру от берега), где рядом с клубом Gatronomy and Flamenco Show располагался Открытый архив.
Этот архив являлся хранилищем сдаваемых сюда как авторами, так и их потомками дневниковых записей и воспоминаний как нынешних, так и бывших жителей Города. Посетителям же предоставлялась бесплатная возможность ознакомиться с этими документами, листая их скан-копии на экранах, расставленных в просмотровом зале компьютеров.
Там-то я и натолкнулся на записки анонимного автора, которые здесь привожу:
«Я почему-то уверен, что лепить мой образ начали тысячи лет назад. Потому что нет в этом мире ничего случайного, все течет по определенному сценарию: сводит тех или иных людей, других же разводит так далеко, что им никогда не встретиться. И вот когда-то встретились двое, уж не знаю, что их свело в те доисторические времена, но что-то, видимо, определило их встречу. Потом одного из их многочисленных детей та же сила столкнула в некий счастливый миг еще с кем-то. И потянулась ниточка, заплетаясь с другими, сплетаясь в веревочку, затем в канат. Потом, быть может, канат опять расплетался в разные, непересекающиеся веревочки, порой доходя до толщины едва не рвущейся нити. Но нити имеют свойство спутываться, и вот снова они образовывали клубок, из которого некая сила вытягивала новое сплетение. И так до бесконечности, хотя для каждого из нас в отдельности и наступает момент, который каждый уносит с собой в вечность, окинув мир последним взглядом, ощутив последний вздох сердца, веря, что нить не оборвется с нашим уходом.
Очень далеко в распутывание нитей, которые в результате сплели мой образ, мне заглянуть не дано, из-за отсутствия информации. Могу я лишь вспоминать легенды и рассказы, которые передавались из поколения в поколение, о моих прародителях.
В большей степени, конечно, о прапрадеде. Его же супруга ничем не отметилась в истории наших Островов, кроме того, что всегда была верной подругой своего мужа, любви своей. А что может вызвать в этом мире больший почет и благоговение, чем следование любви!
