Когда Шевцов заплатил за свой обед, место за столом Кости Белова было ещё свободным.
– Привет, – поздоровался Шевцов. – Не занято?
– Присаживайся, – пригласил психолог.
Шевцов и Белов были примерно одного возраста. Следователь переставил свои тарелки с подноса на стол и сел напротив Белова. В этот день психолог-криминалист не был расположен к разговору. Он был чем-то обеспокоен. Вероятно, Костя уже успел пообщаться с кем-то в отделе, и это его расстроило. Впрочем, Шевцов не был уверен, что угадал причину молчаливости внештатного эксперта.
– Как тебе Конышев? – спросил Шевцов.
– Вроде, ничего, – ответил психолог. – Хороший следователь.
Шевцову было неприятно это слышать. Возможно, это была ревность, ведь его наиболее резонансные дела передали Конышеву. Юрий Шевцов сам долго работал над этими убийствами, а теперь появился человек, которому приходилось подчиняться. Все заслуги припишет себе следователь из Москвы.
“Хотя и все неудачи будут вешать на него”, – успокоил себя Шевцов.
– Как он к тебе отнёсся? – спросил следователь.
– Прогрессивный руководитель, – ответил Белов. – Часто на психологов в Следственном комитете поглядывают снисходительно и с иронией, но он, молодец, считает, что мы можем принести пользу.
Возможно, Костя намекал на Шевцова, который иногда своим поведением или неудачно оброненным словом мог выставить себя большим скептиком в отношении такой пользы. Шевцов решил, что надо задобрить психолога, а лучшим способом для этого было попросить его высказать свое мнении о преступнике или о преступлении.
– В прошлый раз ты говорил, что нам будет легче поймать преступника, если мы будем знать его мотивы, для чего он убивает.
– Да. – согласился психолог. – С каждым новым убийством преступник оставляет всё больше улик для вас и подсказок для меня.
– Убито три женщины. Этого уже достаточно для психологического портрета?
Белов отвёл глаза, словно это он был виноват в том, что расследование топталось на месте.
– Должно быть достаточно, – сказал Константин. – Иначе получится, что я призываю ждать новых убийств.
– Так зачем он убивает?
– Мне кажется, что он в своём подсознании убивает не этих женщин, – задумчиво произнёс Константин и даже перестал жевать.
– Как это?
Шевцову казалось очевидным и лежащим на поверхности, что преступнику просто не нравились эти женщины, поэтому он с ними и расправился. Конечно, преступник не знал их каждую лично, но он мог их ненавидеть за то, как они одеваются или как ведут себя. Все жертвы выглядели достаточно вызывающе и броско. Они были и внешне очень похожи. Это был один типаж, который очевидно и ненавидел преступник.
– Я могу привести пример. Например, с холодной, деспотичной матерью, – предложил Константин.
Шевцов удивился и даже не попытался скрыть это. Переход разговора на мать преступника стал для него неожиданностью. Он даже хотел колко пошутить, но сдержался.
– Давай. – согласился он.
– Представь, что у мальчика была строгая и деспотичная мать, – голос психолога стал хриплым, однако следователь не придал этому значения.
Психолог-криминалист взял стакан с компотом и сделал несколько глотков.
– Этот мальчик, как и любой ребёнок, нуждался во внимании, материнской любви и заботе, но получал постоянно тычки и побои, – продолжил Константин. – Когда мальчик вырос, у него в подсознании сохранилась большая обида на мать, но сам он может это не осознавать. Наоборот, он может даже заботиться о матери, помогать ей, но втайне её ненавидеть за прошлое или за ту холодность, которая никуда не делась. Такой мужчина будет искать в женщинах материнскую любовь, чтоб компенсировать то, что не получил в детстве. Но ему будут попадаться разные женщины, в том числе такие же равнодушные и грубые, как его мать, и он будет им мстить. Казалось бы, почему не отыграться на своей матери? Но он не сможет это сделать, потому что мать в его понимании будет значимым объектом, любовь которой он всё ещё будет надеяться получить.
