Коль скоро само слово «Бог» несет в себе столько отрицательных ассоциаций и коль скоро Сущность свободна от уз всякого рода определений, слово «Бог» мне кажется неподходящим. Я постарался найти определение для подобной Беспредельности. Лучшее, что я смог отыскать, по сравнению с прочими является наименее определенным. Оно находится вне всяких классификаций, и потому я стал называть Его Бытие – по крайней мере до тех пор, пока не найду лучшего слова.
Бытие прощает все безо всяких условий. Оно любит даже самых злых. Ему подвластно все, и ничто не связывает его. Нет страха – лишь гармония и понимание.
Я поставил перед собой цель слиться с Бытием. Чувства мои прекрасно передают строки Нового Завета: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный»[4]. Знаю, что это под силу каждому, но я все же гадал, как же смог мой разум отстраниться, как пришел к отрицанию и разладу. И я спросил: «Скажи, отчего я отстранился от Тебя? Отчего стал несовершенен? Отчего вообще принимаю в себя несовершенство?» Мой взгляд обратился на огромную туманность, ту, в которой зарождаются звезды. Но стоило мне всмотреться в эту область, как я увидел, что это разум, окруженный тьмой. Он был игривый, еще не осознавший своего естества, погруженный в беспорядочное постижение самого себя – как это свойственно детям. Из его любопытства немыслимое количество числа звезд рождалось, росло, сжималось и гасло – с тем, чтобы возникнуть вновь и повторить весь цикл с малыми отступлениями. Бессчетные Вселенные бесчисленных видов – какие-то похожие на нашу, но многие и нет – кажущиеся многомерными.
Я понял, сколь был себялюбивым, склонным осуждать, горделивым, заносчивым, малоумным и двуличным – в сравнении с Бытием.
Многие миллионы и миллиарды лет пролетели за одно мгновение. И во всех Вселенных – неведение Бытия и жажда обособиться. Но как бы глубоко облачный разум ни был погружен в свою игру, он всегда оставался един с Бытием. Все явленное было лишь несерьезной мечтой о непохожести на других. Ибо, согласно Бытию, мысль об обособленности есть мысль ложная.
Несколько дней после этого я явственно чувствовал близость Бытия. Я понял, что я и подобные мне – суть посланцы, призванные помочь тем, кто готов пробудиться от сна уникальности и непохожести на других и осознать Бытие. Понял я и то, что те, кто не уверены безусловно в существовании Бытия и не настроены на Него, неспокойны и обречены на жизнь вне гармонии.
Будучи вдохновлен Бытием, я вдруг понял, что многие годы провел в депрессии.
Я понял, сколь был себялюбивым, склонным осуждать, горделивым, заносчивым, малоумным и двуличным – в сравнении с Бытием. Тьма во мне стала столь очевидна, что я не мог более скрывать ее – а ведь всю свою жизнь я в какой-то мере этим и занимался. И коль скоро я не могу очиститься сам, то не могу и сам справиться с депрессией – мне остается лишь ждать, пока со временем она не покинет меня. Наверное, именно поэтому очень немногие сознательно ищут встречи с Бытием. Скорее всего, мы инстинктивно избегаем постижения Бытия, ибо страшимся того, что может всплыть в нас.
Вдохновенное постижение данного Бытия стало моей единственной целью в жизни. Следующие пару месяцев, пока нога заживала, я прожил с родителями в горах. Я использовал это время для того, чтобы осмыслить все, явленное мне Бытием. Я жаждал вернуться к этому Разуму, но тщетно. Это годами мучило меня, но я не знаю, как перекинуть мостик над пропастью, пролегающей между осознанием себя как личности и Бытием – хотя разум и подсказывает мне, что оба эти понятия неразделимы. Я не мог перекинуть мост и был в отчаянии. Поэтому молил об ответе.
