Обосновывая актуальность исследования задач импровизатора, как исходной формы организации любого вида исполнительской и композиторской деятельности, нужно отметить, что до сих пор деятельность импровизатора не была осмыслена как система иерархически упорядоченных вопросов и задач. Для этого требуется изучение деятельности импровизатора в виде системного методологического анализа.
Для адекватного понимания потребности импровизатора нужна теория и методология выбора, постановки и оценки задач. Принимая к решению корректно поставленные задачи и отвергая ложные, методология может способствовать успешной деятельности импровизатора не только как феномена творческого развития личности, но и как феномена адекватного удовлетворения насущных художественных потребностей того или иного общества, той или иной общественной среды.
Процесс освоения импровизации представляет собой новое, малоизученное современное явление, ставящее перед импровизатором много плохо структурированных вопросов. Ставя вопрос, мы фиксируем неизвестные и подлежащие выяснению элементы какой-либо ситуации или задачи в деятельности импровизатора и всегда осуществляем это с позиции конкретных целей и ценностей. Практика подтверждает, что вопрос, фиксирующий то или иное противоречие в деятельности импровизатора, как правило, плохо сформулирован, и ответ на него можно получить, лишь поставив и получив ответы на другие иерархически упорядоченные и правильно поставленные вопросы, базирующиеся на истинных посылках. Суждения, выбираемые в качестве ответа на вопрос, фиксирующий то или иное противоречие в деятельности импровизатора, должны быть также истинными. Только в этом случае возможно создание корректной теоретической модели искусства импровизации, на которую и сможет опереться современный импровизатор.
При возникающей необходимости выбора более перспективного творческого направления, которое должно успеть удовлетворить реальные потребности современного общества, нужна оценка его практической значимости. Но без ответов на плохо структурированные вопросы невозможно произвести «экспертную оценку» и выбор адекватного «творческого алгоритма».
При всей очевидности значимости содержательного анализа деятельности импровизатора и корректной постановки задач в рамках этой деятельности, современная ситуация характеризуется наличием противоречия между потребностями импровизатора и наличными средствами их удовлетворения. Импровизатор постоянно сталкивается с дефицитом теоретического описания конструктивных решений даже корректно поставленных задач.
Какой должна быть структура и содержание деятельности современного импровизатора? Это очень сложный и многогранный вопрос.
Что бы тот или иной деятель искусства ни хотел выразить в звуке, он это может сделать через ту или иную организацию знаков в систему. И здесь не важно: первичная (интонация) или вторичная (нотный знак) знаковая система служит ему в качестве коммуникативного средства. Знак и его значение. Это то, что связывает всех нас в нерасторжимое единство. Актуальность этой проблематики в философском знании осознавалась на протяжении всей истории её развития. Но коренные изменения в мышлении произошли тогда, когда была осознана необходимость рассматривать интенциональность субъекта, коррелирующего не с природой, а с областью значений.
Критика поочерёдно направляется против тенденций платонизма и идеализма (представители феноменологии Эдмунд Гуссерль, Мартин Хайдеггер). Центральным понятием в феноменологии Э. Гуссерля является «интенциональность». Интенциональность (от лат. intentio – стремление, намерение, направленность; нем. Intentionalität). Интенциональность выражает предметную направленность переживаний сознания, его соотнесённость с предметами опыта. Эта соотнесённость сознания и предмета понимается как смыслообразующая, сознание есть не что иное, как смыслообразование. Это практика особого рода, направленная на раскрытие и осмысление первичного опыта. Феноменология рассматривает мир в его данности сознанию, т.е. в качестве феномена (Гуссерль, 1999).
