На себя надену ночь, как сутану,
Звёзды в тонкий ремешок – подпояшусь,
Сны, горстями леденцов – по карманам,
Ветер в волосы вплету – стану краше.
По подолу луг туманный с васильками,
С непокрытой головой и босая,
В час урочный, как стежками – шажками,
Я бреду, дурман траву собирая.
Намотаю на запястье струйку дыма,
Разведу костёр, семян да растений
положу в котёл с росою пьянимой —
Я сварю отвар иных отражений.
И, вдохнув поглубже запах дурманный,
Сброшу пояс, да ночную сутану,
И, шагну в рассвет – чужой и багряный,
Где душою, вновь рождённою стану.
Поднимается чужое Ярило,
Я – за ним стрелою в небо рванулась.
Но держали травы, что было силы…
Шесть пятнадцать… бой часов, я проснулась.
Туман клочьями за рамой оконной,
Просто сон… грустить, однако не стану.
Поясок надену заговорённый,
И достану новый сон из кармана.
