Вот, собственно, и вся история, но я бы хотел обратить ваше внимание не важный нюанс.
"Золотой осел" Апулея – чистой воды развлекательная литература.
Но при этом он оставил огромный след в культуре планеты Земля. На протяжении всей истории человечества, от поздней античности и до наших дней о нем писали и им восторгались самые разные люди. Начиная от Блаженного Августина, который и добавил в название прилагательное "золотой", имея в виду качество текста и до недавнего юбиляра Александра Сергеевича Пушкина, который, как мы помним, признавался в "Евгении Онегине":
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал…
Меж тем у романа Апулея есть своего рода брат-близнец – книга Псевдо-Лукиана «Лукий, или Осел», сюжетно совпадающая с апулеевской процентов на восемьдесят.
Сегодняшние ученые считают, что обе книги являются ремейком упоминаемой патриархом Фотием книги "Метаморфозы" Лукия Патрского, которая просто не дошла до нас.
Но если книгу Апулея знают все, то «Лукий, или Осел» известен только специалистам.
Почему?
Потому что 20% несовпадающего текста иногда оказываются критичными. К примеру, у книг разные концовки.
В книжке "Лукий, или Осел" главный герой, став человеком, связывается с родственниками, и, ожидая корабль, напоследок решает заглянуть к любительнице ослов. Но та оказалась просто шокирована тем, что Лукий, став человеком, не «сумел спасти и сохранить единственно приятный (…) и великий признак осла». Поэтому по приказанию хозяйки слуги выкинули осрамившегося любовника на улицу в чем был. В итоге шалопаю Лукию пришлось идти на присланный за ним братом корабль голышом через весь город. Такая вот ржачная концовка.
А у Апулея все по-другому, его Луций, став человеком, отрекается от прежней порочной жизни, проходит обряд посвящения и становится жрецом Осириса и Исиды. Роман не случайно называется "Метаморфозы", то есть "Изменения". Имеются в виду как изменения внешние – Луций превращается в осла, а потом обратно в человека – так и внутренние: будучи ослом, Луций многое понял, осмыслил и реально преобразился внутренне.
Оба автора добросовестно развлекали своего читателя, но Апулей еще и не пожадничал, и в дополнение к приключениям вложил в роман собственные мысли и чувства – результат "ума холодных наблюдений и сердца горестных замет", как писал его будущий фанат. Вложил немного – как раз столько, чтобы не перегружая читателя, заставить его задуматься о важном и тем придать книге глубину.
И этой пары щепоток хватило для бессмертия.
Лучший фантазер Средневековья
Но, кстати, с фантазией все было хорошо не только у древних римлян.
Даже точно – не только у них.
Некоторые средневековые монахи могли поспорить с Лукианом.
Даже точно – могли.
Скорее всего – всю эту кашу заварил безвестный монах.
Кроме обычных работ на огороде, молитв, переписки книг, заготовок солений-варений на зиму и тому подобных житейских дел монастырская братия обязана была упражняться и в написании текстов.
Писать сочинения "Как я провел лето" особого смысла не имело – все окружающие и без того прекрасно знали – как. Поэтому монахи обычно упражнялись в сочинении писем и речей от имени исторических лиц – сегодня он пишет послание Александра Македонского к Аристотелю, завтра – ответ Аристотеля.
И вот один монах с хорошо развитой фантазией, явно мечтавший о "крокодилах, пальмах, баобабах" далеких жарких стран однажды вывел на листе пергамента:
