***
Тихон, идущий к родителям, шагнул и провалился в лодку. Она плыла по черной невесомости (река Снов), медленно приближаясь к усеянной мириадами звезд полосе. Тысяча звезд. Сотня. Десяток. Две звездочки.
– Дай руки, – прохрипел паромщик.
Две звездочки вспыхнули ввысь и вширь, серебряные силуэты стали мамой и отцом, они потянули сына к себе. Ноги Тихона потеряли контакт с каноэ. Он воспарил, а потом плавно опустился, оказавшись перед родителями. Ладони мамы и папы были огненно‑горячими. Под серебряной Луной семья прошла через золотую арку в садик Встреч, в центре которого бил трехъярусный фонтан. Потоки, поблескивая и журча, сбегали с чаш. По периметру стояли белые пористые скамьи, окруженные цветущими пьянящими яблонями, сиренью и алыми розами. Сын сидел возле родителей, поплывший от счастья.
– Ты красиво уложила волосы, мама: всегда так накручивалась, когда мы собирались по праздникам.
– Тихоня, я стремилась порадовать тебя. Мне точно идет? – Лина поправила рукой каштановый локон.
– Мама, ты восхитительна! – ответил с нарастающим комом в горле Прост и продолжил: – Ты в любимой рубашке, папа.
– Сынок, я клетку и короткий рукав променяю только на китель. Ты сам в курсе.
– Знаю, папа, – отпрыск заплакал.
– Не печалься, Тихон. Мы всегда рядом, – проворковали родители.
– Мама, папа, я… Можно вас расцеловать?
Родители улыбнулись и прижались к сыну. Прост поцеловал маму в горячую щеку и поправил ее шейный шелковый платочек с рисунком и брошь с греческим профилем из белой кости, а затем вжался в колючую щеку отца. Старики пахли ладаном.
– Ну как вы здесь? – спросил ребенок.
– Скучать – это не про нас, – начал Рогин. – Мы твои ангелы‑хранители. Вот недавно ты попал в передряги, а теперь снова в строю. Ты слышал про наш сад «Яблоневый» по эту сторону реки Снов. И бабка, и дед твой, да все предки твои трудятся и отдыхают в нем. Какие лучи радости греют там!
– Мы так легки, Тихон. Нам так спокойно. Мы не ведаем боли. Счастье внутри и вокруг! – дополнила Лина.
– Это так хорошо, что вы есть и что у вас все хорошо, – сказал Прост. – Как бы я хотел вот сейчас к вам, в этот сад…
– Не стоит торопить события, сынок, – сказал отец. – Ты еще не выполнил свою миссию.
– Я так устал без вас, мама, папа… – Тихон положил руки на плечи родителей и прижал стариков к себе.
– В твоем мире время летит намного быстрее, – сказал Рогин.
– Давайте просто посидим: я хочу смотреть и смотреть на вас…
Он переводил взгляд с мамы на отца, с одного родного лица на другое: тонул, как в пучине морской, в их добрых глазах, разглядывал морщинки. А потом мама и папа стали таять, как сахарные человечки. Прост всем телом тянулся к ним. Но тут же почувствовал покой внутри, опустился на скамейку, сомкнул глаза, а очнулся в подвале. В стороне Оля разговаривала со связной, оплачивала сеанс.
– Все прошло хорошо? Ты видел родителей? Поговорил с ними?
– И видел, и говорил… Тебе непременно нужно встретиться со своими стариками, Оля.
– В студии все расскажешь поподробнее.
– Закинуть бы в желудок что‑нибудь.
– Сейчас запрягу Эльбруса, – улыбнулась Ольга.
И они пошли по солнечной марсианской улице, зажатой между уходящими к куполу небоскребами, к ближайшему кафе «Круассан».
***
В свои законные выходные Тихон иногда в одиночку наведывался в клуб «Новая Земля», а в это время Ольга зависала в интерактивной колониальной библиотеке (КБ12 № 37). Как не уставал напоминать Одиноков, порой нужно побыть врозь, чтобы соскучиться.
