Генерал Покровский был настроен крайне решительно, предлагая попросту «разогнать Раду» и «посадить атамана», облеченного всей полнотой власти. Генерал Науменко, более осторожный, конечно, против этого возражал. Я изложил намеченный мною план действий, который и был, в конце концов, всеми принят.
Предполагалось, что немедленно по открытии заседания краевой Рады, созыв коей был намечен на 24 октября, группой лабинцев будет внесен проект нового положения об управлении краем. Основные положения проекта были следующие: носительницей высшей власти в крае является краевая Рада, законодательная Рада упраздняется, и вся полнота власти осуществляется войсковым атаманом и назначаемым им правительством; краевая Рада собирается атаманом не менее как раз в год; созыв по заявлению определенного числа членов самой Рады отменяется; проект отвергает необходимость создания отдельной кубанской армии.
Со своей стороны, генерал Науменко считал, что и со стороны главного командования должны быть сделаны некоторые уступки. Таковыми, по его мнению, должны были быть: скорейшее завершение денежных расчетов с главным командованием, передача на довольствие Кубани казачьих частей, прекращение действий в пределах Кубани реквизиционных и ремонтных комиссий, предоставление войску права призывать на службу иногородних и т. д. Ко времени открытия заседания краевой Рады решено было перебросить в Екатеринодар один казачий полк и батарею.
Тотчас по приезде в Царицын я решил проехать в конную группу, чтобы лично выбрать те части, которые предполагалось отправить в Екатеринодар. Генерал Покровский просил меня о назначении 2-го Уманского полка>78, входившего в состав его корпуса. Мне было в то же время необходимо переговорить по целому ряду вопросов с только что вступившим в командование конной группой командиром 2-го Кубанского корпуса генералом Топорковым.
Генерал Улагай за последнее время под влиянием непрерывных тяжелых боев окончательно изнервничался, переходил мгновенно от большого подъема к полной апатии, обижался и раздражался от всякой мелочи. Обидевшись по какому-то поводу на генерала Шатилова>79, генерал Улагай просил освободить его от командования корпусом. Я пытался было его отговаривать, однако ввиду его дальнейших настояний и сознавая, что в настоящем его душевном состоянии он уже к работе мало пригоден, в конце концов согласился. На должность командира 2-го корпуса, взамен генерала Улагая, я ходатайствовал о назначении генерала Науменко.
Я нашел полки значительно пополненными и в прекрасном виде; однако из разговоров со старшими начальниками вынес убеждение, что, увеличившись численно, части изменились в худшую сторону. Присланные за последнее время Кубанью пополнения в значительной мере состояли из тех казаков, которые в тяжелые июльские дни, пользуясь безвластием в крае, укрылись в тылу. Ныне эти шкурники вернулись, значительно развращенные усилиями самостийников.
Переговорив с генералом Топорковым и ближайшими его помощниками, я наметил для переброски в Екатеринодар бригаду полковника Буряка, не успевшую еще получить пополнений, малочисленную, но крепкую духом. Отправляя эти полки в Екатеринодар, я, учитывая настроение генерала Покровского, счел нужным указать ему на необходимость с его стороны всеми мерами избегать вооруженных выступлений. Я надеялся, что мне удастся одним призраком военного переворота образумить зарвавшихся самостийников.
