– Что ты имеешь в виду? Кто это их отец?
– Тихо! – испугался Эдуард того, что они могут быть услышаны. – И довольно шутить!
– Да никаких шуток, – недоумённо повела плечом Вера.
– Не понял…
– А что тут понимать? – с трудом сдержала она раздражение. – Маратик – сын Пети.
– Не хочешь ли ты сказать, что и Петя в это верил? – метнул в неё убийственный, как ему казалось, аргумент, Эдуард.
– Что ты имеешь в виду? – замерла Вера.
И Эдуарду показалось, что он попал в цель.
– А то, что незадолго до того, как мы с тобой расстались, у тебя обнаружились явные признаки беременности.
– Это ты так считал, – взяла себя в руки Вера. – Я, помнится, даже задала тебе вопрос: «А ты что – гинеколог?»
– Это я помню, – промелькнуло смущение в глазах у Эдуарда. – Как помню и то, как в конце концов ты в сердцах бросила мне: «Беременна – не беременна. Какое это имеет значение?»
– Эдик, – взмолилась Вера, – я не была от тебя беременна!
– Но ты же родила через девять месяцев после этого!
– Ну и что?
– Как это, ну и что?
Вера почувствовала необыкновенную усталость:
– Ты вынуждаешь меня сегодня, в такой день, вернуться в прошлое.
– Прости, – опустил глаза Эдуард, – но у нас с тобой нет выбора.
И они оба приумолкли, и перед их мысленным взором пронеслось то, что происходило в давно ушедшее время.
Вера явственно представила, как она и Пётр были на седьмом небе от счастья в студенческие годы и как все тогда им завидовали… И как оттого, что были они молоды и неразумны, в какой-то момент, уже практически перед окончанием учёбы, у них произошёл разрыв. И как она долго пребывала в депрессии и никого к себе не подпускала. И как Эдуард, сходивший по ней с ума, нашёл к ней ключик, и они сблизились…
И Эдуард, сидя подле погружённой в скорбь Веры и понуро уставившись в пол, с тоской и болью вспоминал о том недолгом времени, что был с ней. С тоской – потому что в нём всколыхнулось прежнее к ней чувство! С болью – ибо будучи удручённым и подавленным смертью своего друга, он запоздало корил себя за те страдания, которые причинил ему, сойдясь с Верой. Ведь Пётр не мог тогда думать ни о чём другом, как только о том, чтобы вернуть её! Он страстно желал этого! Но на пути у него стоял друг, к которому он, несмотря ни на что, по-прежнему был искренне, почти по-братски привязан! А Эдуард и сам тогда томился от того, что доставляет Петру боль, но любовь к Вере ослепляла его и затмевала все остальные чувства.
Вера же, замершая рядом с Эдуардом, думала о том, как в тот период, что она была близка с этим застывшим возле неё мужчиной, ей тяжело было нести груз обиды на Петра и как она не решалась разрубить этот узел… И как наконец-то рассталась с Эдуардом, страдая от того, что причиняет ему боль… И как Пётр, узнав об этом их разрыве, примчался к ней из Академгородка, куда уехал после окончания института по распределению… И как они сразу и поженились… И как тогда она выговорила Петру, что он должен был бороться за своё чувство, а не держать в себе кручину. «Ведь ты же нутром чувствовал, что я не могу вырвать тебя из своего сердца», – упрекнула она его.
Вера, вспомнив всё это, чуть разомкнула веки и увидела, что Эдуард совсем ушёл в себя. А он действительно замер, застыл, почти физически ощутив то блаженство, в состоянии которого он пребывал в то короткое время, что был с Верой. Они ведь были близки друг другу по духу, по интеллекту. Могли часами разговаривать, им было интересно вдвоём.
