От раннего мая до позднего июня… - страница 8

Красноречиво поддерживали версию японской деревеньки на этом самом месте. Проходящий мимо согнулся в непочтительном поклоне к большой, коричневого стекла бутылке, соскреб с нее землю и протяжно прочитал катакану ведя пальцем справа на лево – «Кирин бииру… Пиво Кирин». Любители были японцы пивка. Порой целые горы бутылок из под пива встречались в тайге, на месте японских лесозаготовок. Кусок японского стеклянного пива встречался даже на одной из вершин Майорского массива.

пиво-бииру (читается справа налево)

Болванка японского тела печки торчала в земле. Легкий пинок заставил покатиться ее округлыми боками по травянистому грунту в сторону столицы Японии.

японская печка-стобу

Катилась она неохотно, длинные выступающие железные ребра сильно мешали достичь Токио. Сделаны они были в целях большей площади, чтобы дольше хранить тепло – эдакий радиатор. Оставив мусор на дальнейшее растерзание времени, походный человек выдвинулся за ручей пересекаемый все еще читаемой японской гужевой дорожкой. В легких кустах были заметны давние попытки поддержания тропы. Она еще виднелась и читалась, хотя и изрядно издохла.

Большие поляны подозрительно жизнерадостно быстро уводили вглубь региона.

И бег останавливается в небольшой рощице из деревьев голосемянного характера с березами пополам, кои были частью распилены и поделены аккуратными обрубками. В середине торчало костровище, вокруг валялись окурки белого ЛэМа и все указывало на давность трех лет или около того. Большая полуполяна нависла над обрывом и рекой, которая делала дугообразный поворот и впиливалась в существенный яр сотней метров дальше. Все это требовало обхода по верхам, хоть и не затяжного характера, к тому же можно было легко рассмотреть, что лесистость была пониженной, а травянистость не обременительной.

Несмотря на кажущуюся труднодоступность воды, это было только призраком страха. Довольно пологий склон с левого фланга легко выводил к реке, а значит воде. Сразу начинались скалистые стенки уходящие немного к небесам и поляне. Тут же свисали толстенькие ржавые тросы, которые, по всей видимости, когда-то образовывали подвесной мостик на другой, уже пологий берег.

Бывает такое, что организм выступает единым фронтом против чего-то или наоборот. Сегодня он целиком поддержал идею никуда дальше не идти. Это было позорно, ведь прошло жалких битых два с половиной часа несложного движения. Тело все еще чего-то бунтовало против физической нагрузки растекаясь в приятных ощущениях самых интимных связей с природой, а наличие столь живописного насеста, с которого сквозь несуществующую листву еще и видно было некоторую часть Скалистого хребта, только лишь усугубило все. Исходя из этого путник решил не осуждать себя за слабохарактерность тела, а остаться и загорать. Он оттащил пенку подальше, на открытое солнце, и немного попредавался кувырканию под его лучами. Получалось удивительно виртуозно лежать получая загар. Будь такие соревнования в мире, он бы несомненно вошел в тройку призеров. Нужно будет написать в Олимпийский комитет, подумалось ему и он почти уснул.

Через час ли, полтора, он подошел с агрессивными намерениями и ножом к березе. Проковыряв дырку, поставил второй котелок под капель набегающего напитка. Тем временем палатка распустила свои паруса и затрепетала. Дезерт Фокс впервые видела таежные просторы и была еще блестящей и чистой. Отличаясь от прошлой палатки столь многим, она бесконечно радовала нашего лесного бомжа. Два тамбура, один из которых был настолько огромным, что в нем могла даже жить какая-нибудь скромная девочка, облегченный вес по сравнению с прошлой, приятные алюминиевые дуги с замечательными закрепами, оттяжками с коротких боков и другие мелкие плюсы не могли не заставить затрепетать сердце бывалого таежника.