Затем мать отворачивается, дочка видит только ее темные волнистые волосы. Когда мама снова поворачивается к ребенку, ее лицо похоже на застывшую маску, лицо робота.
На личике малышки появляется озадаченное выражение. Она улыбается матери, но та на улыбку не отвечает. Ребенок пытается привлечь ее внимание, снова на что-то показывая. Но на этот раз мать не смотрит туда. Ее лицо по-прежнему бесстрастно, она словно окаменела, лишь моргает время от времени.
С момента, когда мать перестала реагировать на ребенка, прошло 16 секунд.
Девочка наклоняется вперед – ремни безопасности не дают ей упасть со стульчика – и протягивает ручонки к матери. Та по-прежнему неподвижна, лицо не меняет выражения. Ребенок, явно расстроенный, снова пытается улыбнуться, но улыбка быстро гаснет. Девочка хлопает в ладошки. Никакой реакции.
Прошла минута и 18 секунд.
Мать по-прежнему не выказывает эмоций, и ребенок начинает хныкать. Засовывает пальчики в рот и беспокойно оглядывается. Поворачивается к матери и снова пытается до нее дотянуться. Мать сохраняет «каменное лицо».
Девочка сдается и разражается плачем. Она выгибает спинку, в отчаянии крутится в стульчике.
И тут лицо матери оживает. Она снова смотрит на малышку с улыбкой и любовью, берет ее ручки и тем же напевным голосом, каким говорила раньше, произносит: «Я здесь, я здесь».
Все еще сбитая с толку девочка на мгновение колеблется, затем облегченно улыбается и тянется к матери. Мать и ребенок снова вместе.
Прошли минута и 30 секунд.
Это сцена из видеозаписи психологического эксперимента, известного как «каменное лицо». В то время я еще не понимал, что эксперимент станет неким ориентиром, первым в серии изысканий, нацеленных на изучение развития ребенка, а затем и на более широкий контекст человеческих взаимоотношений.
В течение дня мы, сами того не осознавая, неоднократно демонстрируем «каменное лицо» другим людям, выражая неудовольствие или отторжение от членов семьи, друзей, врагов и даже незнакомцев. И нам его тоже демонстрируют. Обычно это выглядит не так драматично, как во время эксперимента. Как правило, мы делаем «каменное лицо» неосознанно, другие тоже обращают его к нам не нарочно. И тем не менее такое застывшее выражение входит в репертуар выражений лица каждого человека.
В 1972 году впервые проведенный мной эксперимент «Каменное лицо» послужил началом революционных открытий. Незадолго до того я стал преподавателем Гарвардской медицинской школы и, обустраивая свою лабораторию, вынашивал одну идею. Я полагал, что младенец намного активнее участвует во взаимоотношениях «родитель – дитя», чем было принято думать в то время. И психиатры, и психологи давно пришли к выводу, что младенцы имеют прочные связи с теми, кто больше других заботится о них, а разрушение этих связей негативно сказывается на ребенке, но главная роль в этих взаимоотношениях отводилась поведению матери. Была ли она последовательна и постоянна в своих реакциях или отвлекалась и становилась эмоционально недоступной? Было ли ее поведение непредсказуемым и непонятным для ребенка? И никто не обращал внимания на роль младенца. Считалось, что связь эта односторонняя, от матери к ребенку, а он просто получает то, что ему дают. Но, поработав с Томасом Берри Бразелтоном, я понял, что новорожденные обладают потрясающей социальной компетентностью, и начал подозревать, что прежний подход был неверным.
