— Настя, ты просто обворожительна, — низкий голос Льва возвращает меня к реальности. Не заметила, как он подошел. Поворачиваюсь, ловлю на себе восхищенный взгляд и невольно улыбаюсь.
— Спасибо. Ты тоже ничего, — шутливо отвечаю, но здесь я, безусловно, лукавлю. В этом стильном темном костюме выглядит Лев потрясающе. — Не знала, что ты будешь на празднике, — произношу небрежно.
Знать-то не знала, но отчаянно надеялась.
— Мирон Ефимович пригласил, — поясняет он.
— Я рада, что ты здесь, — вырывается само собой.
Лев пристально смотрит, мой пульс вдруг разгоняется так сильно, что по телу проносится волна жара. Смутившись, отвожу глаза в сторону, натыкаясь взглядом на дедушку. Он коротким жестом подзывает меня.
— Я сейчас, — невнятно бормочу и иду к имениннику.
— Настена, помнишь Елену Васильевну? — дед Мирон говорит приглушенно, неспешно. Он слаб, и все же вечер приносит ему удовольствие, это видно.
— Да, конечно помню. Здравствуйте, — обращаюсь к давней дедушкиной подруге. Раньше она часто приезжала в имение со своей семьей, но после того, как пять лет назад переехала в Испанию, появилась впервые.
— Настя, как же ты выросла. Красотка! — с умилением осматривает меня. Вдруг прячет добродушную улыбку: — Очень жаль Рому с Полиной, — вздыхает с сожалением.
— Да... — шепчу отстраненно.
— А где твой сын, Инга? — она переключается на тетушку.
— Должен быть где-то здесь, — та осматривается по сторонам, пытаясь отыскать Матвея.
Елена Васильевна пускается в воспоминания, а я отвлекаюсь от ее красочной истории и нахожу глазами Льва. Он стоит на прежнем месте, но уже не в одиночестве. Ему составляет компанию стройная девушка с приятной, яркой внешностью: длинные темные волосы, тонкая талия, красивое вечернее платье в пол.
Мгновенно напрягаюсь. Девушка откровенно флиртует, строит Льву глазки, а он... довольно улыбается. Ощущаю приступ раздражения. Острый. Неподдающийся контролю. Это еще кто такая? Вижу ее впервые, а вот Лев, очевидно, тесно с ней знаком. Следующая его реплика, должно быть, очень остроумна, раз девушка начинает кокетливо смеяться. Затем как бы между прочим касается его сильного плеча. Смех стихает, но ладонь так и замирает на несомненно тугих мышцах Льва. Эта картина бесит. И не только. Еще расстраивает, прямо-таки за живое задевает. Что ж, пусть веселится на здоровье. Он же не на работе...
Решив проветриться, вдоль стены двигаюсь к выходу. Пересекаю фойе. Уже у самой двери меня окликает тетя Инга.
— Настя, можно тебя?
Сразу же напрягаюсь. Останавливаюсь, скрестив на груди руки.
— Чего ты добиваешься? — спрашивает она ласково, но этой показательной любезностью меня не обманешь.
— Не понимаю, о чем вы, — отвечаю натянуто.
— Мне стало известно, что ты хочешь бросить университет, — произносит с победной ухмылкой.
— Откуда? — на секунду теряюсь.
— Сплошное разочарование! — цедит Инга Мироновна.
— Мне совершенно безразлично, что вы там думаете, — беру себя в руки и старательно изображаю непринужденность.
— Это понятно. Но ты ведь знаешь, как ревностно дедушка относится к образованию. Это его отдельный пунктик. И папе ни в коем случае нельзя нервничать, — чеканит она. — Так чего ты добиваешься, Анастасия? Родителей тебе мало? Хочешь, чтобы кто-то ещё отправился на тот свет из-за твоих капризов, из-за тебя?
Слова больно бьют в самое сердце. Меня точно прошивает мощный электрический разряд. Грудь сковывает, не могу вздохнуть.
