Однако человеческая совесть подсказывала нам, что всякое страдание, причинённое другому существу – безнравственно, поэтому при любой возможности мы старались препарировать тела умерших людей…«К сожалению, в трупе нет движения, а всякое движение лучше наблюдать на живом существе… – театрально вздыхал профессор Клодт, добавляя при этом: – И всё же, хвала Господу, нам иногда позволяют проводить занятия с трупами для изучения человеческого организма…»
Примерно раз в год на медицинский факультет Альбертины доставляли тело казнённого палачом человека. По такому случаю нас собирали в специальном помещении, возвышенно называемом «анатомическим театром», центром которого был широкий стол, на котором располагался объект для препарирования. Вооружённый острым ланцетом преподаватель потрошил труп сам, и охотно предлагал сделать это нам, студентам. «Судя по цвету кожи и нездоровой худобе, данный человек страдал болезнью желудка, – например, говорил нам магистр Иоганн Альтмеер, когда мы приступали к подобным исследованиям. – Давайте взглянем на него изнутри и попробуем определить, что послужило причиной подобного недуга. Внимание, господа студенты, я делаю надрез брюшной стенки и предъявляю вам желудок умершего. Кто там отворачивается, господа бурши? Смелее, подходите поближе… Вы видите, каково состояние этого важного человеческого органа? Он похож на надгрызенное яблоко… А теперь, студент Петер Коффер, возьмите ланцет и извлеките нам на обозрение печень этого несчастного…» И я, поначалу, судорожно сдерживая рвотные позывы, брезгливо подходил к лежащему на столе трупу, всеми силами стараясь не смотреть ему в лицо…
Как бы отвратительно не выглядели подобные эксперименты, все понимали, что они необходимы. Со временем, мы привыкли к виду разрезанного человеческого тела и его мерзкому запаху, тем более, что внутри обычно находилась масса интереснейших вещей… «А ведь когда-то это тело жило, двигалось, было тёплым, – думал я. – Оно что-то чувствовало, кого-то любило, нуждалось в одежде и пище, требовало отдыха и утешения…»
Особое «пристрастие» к препарированию трупов имел профессор Майбах. Тот самый, который взял меня под свою опеку и за что я, собственно говоря, был благодарен ему. Но его интересовали не столь внутренние органы, сколь таинственное место, где могла находиться животворящая жизненная энергия, некая аgens (9) «разбудив» которую, как полагал профессор, можно было избавиться от любой болезни. Не все были согласны с его теорией, многие считали, что подобная «энергия», если она вообще существует, разлита по всему телу человека. Профессор в споры не вступал, лишь тактично посмеивался. Однако, как говорили другие «светила» медицинской науки, частенько его пациенты, от которых отказывались другие лекари, выздоравливали самым чудесным образом.
По прошествии некоторого времени, медицина захватила меня с головой, руками и ногами. Как и предсказывал тот же Майбах, на каком-то этапе у меня начали «фонтанировать» собственные идеи, я стремился к знаниям, как загнанный олень на водопой… «Устройство» человеческого организма, взаимодействие отдельных его частей, выполняемые ими функции, а также их возможные нарушения, интересовали меня всё больше и больше. Заметив мою любознательность, ко мне как-то подошёл магистр Кольтенброк.
– Петер Коффер, – обратился он ко мне. – Желаешь ли ты чаще бывать в анатомическом театре, дабы полнее и основательнее изучить строение человеческого тела?
