Все это навсегда останется кучей праздных заморочек, порожденных скукой и попытками не сойти с ума по дороге из РЧ в «Ребиббию». Впоследствии я никогда не думал об этом, никогда не пытался поставить разные тюремные мемуары бок о бок для сравнения, никогда не зарывался в пенологические трактаты. Причина, почему меня в последнюю минуту перевели в другую тюрьму, останется одной из многих загадок в моей жизни, и я с этим примирился. Я был слишком счастлив при выходе, чтобы возвращаться к теме.
Нет, в панику я не вдавался, но о чем подумать было. Например, что, если наш злыдень-адвокат, раздосадованный, что нас не удалось обобрать, написал телегу о том, что я опасный элемент, готовлю побег, и хорошо бы не рисковать и перевести меня в другое место, желательно на подольше. А взамен неплохо бы перевести его платного клиента или просто соседа по вилле его дедушки в более комфортную камеру. «Вот гад! – думал я, обливаясь желчью.
Или же Серджио вместо того, чтобы выдать своих мафиозников, накатал телегу о том, что я агент КГБ, и, как только я узнал, за что он сидит, тут же попытался его завербовать обещаниями многих женщин и машин. Может, пару лет скостят, чем черт не шутит. КГБ все же, не чета паре бандосов. На коварство торговца оружием можно было положиться. Чтоб за мамкины тортеллини да паршивого иностранца-коммуниста не продать?
Да и Горан-Зоран тоже, небось, хорош гусь. Подумал-подумал: «Вот шпиона разоблачу, сразу выпустят». (Отзвуки старого треша пера Льва Шейнина.) А уж что про его братву говорить, еврея сдать – святое дело. Стоп.
Как только я дошел до еврейской темы, я почувствовал новое дежавю – как за два месяца до этого, когда я ждал выездную визу. Я ходил взад-вперед по улице Горького и думал: «Кто же меня мог заложить?» Ситуация, в общем, не такая уж аномальная для советского человека. Но мы были не в СССР, и от этого надо было избавляться.
Вот какое объяснение показалось мне как забавным, так и приемлемым: двое угоревших со скуки тюремных администраторов поспорили, сможет ли один из них перевести всех зэков с фамилиями на «Г» из РЧ в «Ребиббию» за один день и заменить их обитателями «Ребиббии» на букву «С». Ситуация, где двое офигевших начальников решили один день поиграть в Вершителей Судеб, кажется мне более человечной и вдохновляющей. В конце концов, единственная сторона, кто на этом теряет, – это государство с его убытками. А это – думаю, согласитесь – никогда не бывает проблемой ни в каком обществе.
***
Этот нарратив начался в «Ребиббии», если кто забыл. И я уже жаловался на то, что я лучше помню свои трудности с итальянскими глаголами, чем физические описания окружающего. То же и с «Ребиббией». В голове у меня осталось общее впечатление места более современного или, по крайней мере, более свежеотремонтированного, чем средневековая «Реджина Чели». Да не будет слишком требователен ко мне читатель: речь идет об одном дне сорок лет назад, и не очень содержательном дне к тому же.
Это был теплый, солнечный осенний день, и все зэки были снаружи, пиная футбольный мяч с той же увлеченностью, с какой это делают повсюду в мире за пределами США. На самделе, они пинали его еще более увлеченно, чем босоногие Пеле на Копакабане, может, потому что даже самые беднейшие тамошние пацаны после игры возвращались в свои фавелы, а заключенных отводили назад в камеры, и это совсем не одно и то же. Даже охранники забыли о своих масках вселенской тоски и орали как могли, подбадривая команды. Я бы не удивился, если бы они скинули форму и присоединились к зэкам на поле.
