– О, мистер Браун, не спешите убегать, думаю, нам по пути.
Корреспондент был не самым хорошим собеседником: он быстро шел, почти не сгибая ног, и молчал. Не знаю, что бы еще лучше подчеркнуло его одиночество, чем это. Можно, конечно, наплести про характер, привычки и т.д., и вообще, чего я докопалась до человека, но здесь нельзя было промахнуться.
– Как вам наш дом? – пробую разрядить обстановку.
– О-очень кр-красивый. Б-большой.
– Вы работаете с информацией, со словами, текстами, а запас эпитетов скудненький, – он с возмущением повернулся ко мне, чем вызвал тихий смех. – Знаете, Джон, я уже на первых минутах интервью поняла, что вас притягивает не работа, даже не наш клуб, а одна обаятельная участница.
Парень заметно смутился и решил перевести тему:
– В-вам не ж-ж-жарко? Об-обещали дожди.
Погода, и вправду, стояла солнечная. Народу было немного, что показалось мне странным. Вообще, у нас оживленная улица: утром фанатичные спортсмены, днем, как сейчас, пожилые парочки и энергичные мужчинки и тетечки с портфельчиками, спешащие на обед или уже с обеда, а вечером выползает вся окрестная молодежь. Сказать честно, если бы мы не двигались так стремительно, то могла получиться легкая приятная прогулка.
– Нет, мне хорошо, ветер чуть обдувает, – я вздохнула полной грудью. Он кивнул, и мы вновь замолчали. Ох, не могу! Распирает желание поговорить о ней!
Широкими шагами мы добрались до перекрестка, когда я заявила:
– Вам понравилась Хелен.
Будь у него сумка в руках, он бы точно ее выронил. Удивило, что Браун не стал спорить, просто опустил глаза и покраснел. В городской суете мы выглядели какими-то чужими, нездешними. Я щурилась от света, пытаясь разглядеть светофор на другой стороне дороги, а журналист следил за проезжающими машинами.
– Я-я не д-думал, чт-что это видно.
Загорелся зеленый, все рядом стоящие двинулись по пешеходу. Тут же со всех сторон полетели незнакомые голоса, телефонные звонки, нервные смешки, обсуждения чего-либо. Почему-то, когда стоишь в ожидании сигнала, все затихают, словно ничего другого, кроме красного человечка на той стороне, не существует, а как только делаешь первый шаг по зебре, сразу вспоминаешь о разговорах и проблемах.
– Вы не представляете, насколько, – мягко улыбнулась и притянула Джона за локоть.
Белые полосы кончились, и молодой человек остановился.
– М-мне н-н-налево, – сказал он.
– Эх, грустно, мне прямо. Джон, я бы хотела узнать, вы собираетесь ухаживать за Хелен?
Бедняга стал хватать ртом воздух, ища, куда бы упасть.
– Я д-думал, у нее е-есть п-парень, – Браун совсем растерялся.
А этот юноша поражает меня все больше и больше!
– Прошу меня простить за возможную бестактность, но с чего вы взяли, что у нее парень?
– Я-я б-был на акции во вт-вторник, видел к-как она р-ру-ругалась с…
– А! – я схватила его за руку, облегченно выдыхая. – Чудак Барни! Не обращайте внимания! Хелен совершенно свободна, это я вам как ее сестра говорю.
Клятва на семейной связи временно усыпила его неуверенность. Джон расправил плечи и полез в карман брюк:
– Д-держите м-м-мою визитку.
Я осыпала его благодарностями, уже собиралась попрощаться, но он опередил.
– Х-хочу в-вам при-признаться, чт-что я б-боялся идти в клуб.
– Мы вроде бы не кусаемся, хотя вы с Хелен можете попробовать, – улыбка невольно растянулась на лице. Да, Викки, попробуют они: он слова сказать не может, а она еще не вылечилась. Ничего, ничего, все впереди.
