От Великого Конде до Короля-Солнце - страница 8

Короче, «Важным» пришлось пережить много волнений. По свидетельству мадам де Монпансье «при дворе за короткий промежуток времени произошли значительные перемены, укрепившие авторитарный характер власти главным образом самого Мазарини».

А некоторое время спустя произошел курьезный случай с находившейся в ссылке в Рошфоре мадам де Монбазон, который окончательно дискредитировал партию «Важных».

Однажды вечером, когда герцогиня принимала у себя очередного любовника, к ней в комнату поднялся до этого спавший этажом ниже муж, который, открыв дверь, спросил:

– Мне послышался какой-то шум. Неужели у нас завелись крысы?

– Вы правы, – спокойно ответила мадам де Монбазон. – Но не стоит беспокоиться, одну я уже поймала…

Такой ответ привел к самым неожиданным последствиям: спрятанный под простыней любовник рассмеялся, и несчастному пришлось спасаться бегством из комнаты совершенно голым под яростные возгласы рассерженного старого герцога…

В деле о письмах можно было бы поставить точку, если бы вдруг не заговорил человек, который до сих пор хранил молчание (по настоятельной просьбе мадам де Лонгвиль). Речь идет о Морисе де Колиньи, который неожиданно для всех решил защитить как свою собственную честь, так и честь своей «дамы». Не имея возможности вызвать на дуэль Бофора и Вандомов, уже отправленных в ссылку, он решил драться с последним из партии «Важных», который еще оставался в Париже, – герцогом де Гизом.

Дуэль состоялась на Королевской площади в присутствии мадам де Лонгвиль, которой очень хотелось увидеть, как Колиньи дерется из-за ее прекрасных глаз с одним из Гизов… Колиньи, однако, не повезло: после ранения, полученного на дуэли, у него была ампутирована рука, что послужило поводом для куплетов, распевавшихся горожанами на улицах Парижа:

Увы! Рана оказалась настолько серьезной, что бедняга через пять месяцев умер от гангрены.

«Вот так, – писала мадемуазель де Монпансье в своих “Мемуарах”,– закончилась эта трагичная история, нанесшая серьезный удар по королевской власти и посеявшая в умах первые семена смуты и сомнения… Быть может, эта история и послужила началом всех беспорядков и волнений, которыми так богато прошлое Франции».

В самом деле, интриги, возникшие вокруг двух любовных писем, привели в конце концов к появлению Фронды…

Во времена Фронды слабый пол принял самое активное участие в шутовском заговоре.

Ж. А. де Сегюр

В начале 1644 года поток критических стрел в адрес Мазарини поубавился. Простые люди, не имеющие привычки долго держать камень за пазухой, ограничивались лишь подмигиванием и многозначительными улыбками, смысл которых был ясен каждому. Что же касается историков, то они напишут в своих трудах, что «Мазарини был первым министром под Анной Австрийской».

Шутка, следует признать, совсем не остроумная, но достаточно скабрезная, чтобы на время отвлечь внимание парижан от каждодневных насущных проблем.

Так прошло четыре года. Но вдруг в 1648 году общественное мнение всколыхнулось с новой силой из-за небольшого дела о налогах, которое враждебно настроило парижан против человека, разделявшего ложе королевы.