В воспоминаниях «От Залива Креста до Иультина» подробно описаны и профессиональные, и бытовые подробности смены 1938—1939 года, основной задачей которой была подготовка Иультинского месторождения к промышленному освоению. Ещё одной важной характеристикой этого периода была постепенная передача геологических работ на Чукотке от Главсевморпути, которым управляли профессиональные полярники, в ведение Дальстроя НКВД со управленческим стилем этой организации и вовлечением заключенных в тяжелый физический труд.
С появившимися на разработках у горы Иультин заключенными связано еще одно предание, услышанное мною в детстве. Однажды заключенные, которых к окончанию смены стало уже довольно много, и среди которых преобладали уголовники, решили убить руководителей экспедиции, в том числе, Георгия Алексеевича. Дед прознал об этом плане от кого-то из лояльных лагерников и, не став сообщать об этом охране, взял бутыль то ли спирта, то ли водки, отправился к заговорщикам. Там он им сказал: «Слышал, мужики, что убивать меня собрались. Что же, давайте, только сначала выпьем на прощание, ведь столько вместе тяжело работали». Уголовники, пораженные такой смелостью и решительностью, прониклись уважением: «Алексеич, да ты что! Мы такого не хотели! Мы тебя сильно уважаем, да и выпить с тобой рады». Таким образом конфликт оказался улажен.
Несмотря на желание деда остаться на Чукотке и на смену 1939—1940 года, ухудшение состояния здоровья не позволило ему осуществить это. В сентябре 1939 года врач экспедиции вынесла бескомпромиссный вердикт, что Кремчукову, как и ряду его коллег, необходимо возвращаться в Москву для прохождения лечения. Покидая Чукотку, Георгий Алексеевич не подозревал, что больше никогда не вернется на эту холодную негостеприимную землю, бывшую ему домом в течение двух лет. Но эти годы оказали, вероятно, решающее влияние на окончательное формирование его личности, на профессиональное становление, на формирование близкого круга друзей и коллег по дальнейшим проектам. Не побоюсь сказать, несмотря на последующие успехи и достижения, именно работа на Чукотке стала самым важным периодом в его жизни.
По возвращении в Москву Георгий Алексеевич подлечился, съездил в санаторий в Гурзуф и в начале 1940 года приступил к спокойной кабинетной работе в качестве редактора, а потом ответственного секретаря специализированного издательства «Госгеолиздат». Проживал он с семьей в комнате в знаменитом Доме полярников на Никитском бульваре. На деньги, заработанные на Чукотке, построил новый дом родителям в Плетниковке (в середине 1930-х годов там случился большой пожар, который уничтожил почти всю деревню), помог построиться братьям.
Короткий период между Чукотскими экспедициями и началом войны можно представить по воспоминаниям моей мамы, Наты Георгиевны Кремчуковой. Она вспоминает походы с матерью в Дом моды на Кузнецком мосту, зимние прогулки с отцом, игры с девочками – соседками по Дому полярников. Полтора года затишья, когда основная волна репрессий почти сошла на нет, и реальная угроза ареста и гибели отступила, и началом Великой Отечественной предстают в всполохах детской памяти милыми эпизодами жизни обычной советской семьи.
Сразу после начала Великой Отечественной войны (4 июля 1941 года) Георгий Алексеевич был переведен в Всесоюзный институт минерального сырья на должность начальника геолого-структурной партии, направлявшейся в Азербайджан на освоение того самого Дашкесанского кобальтового месторождения, которое он изучал вместе с Г.А.Крутовым в студенческие годы, и которому была посвящена его дипломная работа в МГРИ.
