– Это? Кое-какие вещи: цветы, статуэтки, журналы, зеркало. Я заканчиваю обустраивать свой уголок и попросила водителя перевезти их сюда. Что-то не так?
– Что? Нет… Все в порядке.
Снова молчит. Что с ним сегодня происходит?
Солнце запустило первый щупалец в окно мастерской, и желтый луч пронзил таинственный вечерний полумрак. Микроскопические белые мухи кружили над головами Анны и Уго и меняли траекторию полета от малейшего их движения. Флоренция словно замерла: даже жужжание назойливых насекомых не нарушало эту угнетающую, невыносимую тишину.
– У тебя много друзей, Анна? – внезапно прогудел Уго, чем вызвал ее тихий вздох облегчения. – Говорят, твой жених – душа компании? Я не очень интересуюсь прессой, но все три ряда отполированных зубов и высветленные кудри Аурелио Риччи таращатся на меня со всех киосков.
Он развернулся лицом к Анне, настраивающей лампу у мольберта, и принялся медленно расстегивать пуговицы на темно-синей рубашке.
– Он – светлый и открытый человек, Уго, поэтому я сказала ему да. Я думаю, тебе лучше стать где-то здесь… Да, похоже, снизу понадобится еще один прожектор.
– Уверен, ты хорошо разбираешься в людях. – проигнорировал он ее попытку сменить тему и подошел ближе.
Анна почувствовала неконтролируемую дрожь в коленях и нарастающее волнение. Уго вел себя странно: улыбался и не ей, словно заговорщик; то избегал зрительного контакта, то прожигал глазами насквозь, однако от этого не становился менее желанным.
Свет уже был настроен идеально, и палитра красок разложена едва ли не в радужном порядке: каждый – красный, охотник – оранжевый, желает – желтый… Партнер снял рубашку и почему-то долго возился с брюками. Анна потупила глаза в пол и не знала, чем себя занять в этот момент и куда скрыться от этой неловкости?
Масло… Оно было где-то в сумочке.
Достав из сумки масло, художница подбирала слова, как предложить своему натурщику нанести его на себя, и в этот момент поймала его каменный взгляд в никуда. Он не двигался: стоял на одном месте с расстегнутой ширинкой.
– О чем-то задумался?
– Да, прости… – словно пришел в себя Уго. – Я наслаждался одним уникальным моментом.
– Моментом? – подняла брови Анна.
– Я не думаю, что смогу тебе объяснить.
– Попробуй.
– Ладно… Я попробую. Тобой когда-нибудь овладевал ступор, когда именно в это время, именно в этом месте с тобой происходит нечто необычное и прекрасное одновременно?
Анна нахмурила лоб.
– Ну вот смотри – видишь эту пыль? – ткнул пальцем в потолок мужчина. – Обычная, ничем не примечательная пыль, летает себе, и вроде мне, как аллергику лучше бежать глотать таблетки, но она сейчас напоминает мне первый снег там, где я вырос…
Мышцы на лбу Анны дрогнули. Она слушала его приглушенный голос и впадала в гипнотический транс, такой блаженный и обезоруживающий. Слова просачивались сквозь поры на коже и согревали пальцы.
– Просто ты вдруг понимаешь, что все вокруг так правильно, так симметрично. Параллельная вселенная, где ты еще веришь в чудеса. – закончил он мысль и отвернулся от Анны, словно и не ожидая ее ответа.
Девушка опустила ресницы, и ее одолела приятная грусть:
– Мир словно окрашивается в ржавый цвет сепии, как будто этот миг застыл на кинопленке.
– На кинопленке… – тихо повторил он.
И снова воцарилась тишина – самая уместная и понятная для всех в этой сумрачной мастерской.
– Это то самое освещение, о каком ты рассказывала? Так на меня должно падать солнце?
