Хотелось сказать, что он сволочь из–за которой моя любимая мамочка страдала всю свою сознательную жизнь. Но прикусив больно язык, ответила:
— Я всё помню… – тихо прошептала охрипшим голосом и тут же пожалела, что вообще, что–то сказала.
Горло обожгло, словно туда засунули раскалённое железо. От боли потемнело в глазах. Но через несколько мгновений всё словно по волшебству ушло. Открыла глаза и увидела рядом с собой лицо обеспокоенного графа, которой придерживал меня за талию, прижимая к своей груди.
— Аделаида, теперь ничего не болит? – он подал мне стакан с водой и помог придержать его, чтобы я спокойно выпила всю жидкость. – Это всё из–за усталости и стресса. Через несколько дней вся боль уйдёт.
— Как мне вас называть? – спросила его, немного отодвигаясь от него. Мне неприятно находиться с ним в одной комнате, что говорить про более тесные контакты. – Ваша Сиятельство?
Мужчина усмехнулся, сдерживая хохот. Глаза загорелись, и он улыбнулся.
— Называй меня своим отцом, – уверенным голосом сказал граф, аккуратно поправив свой костюм. – Тебе твоя мать что–то рассказывала про меня?
Сердце только сильнее забилось. И как он после содеянного вообще может так спокойно говорить?
— Н–нет, мама ничего не говорила про вас, отец. – честно ответила ему, хотя голос всё равно дрогнул. Этому мужчине не обязательно знать, что я на самом деле знаю всю правду. – Поэтому и удивилась, когда за мной вы отправили столько людей…
Вот и как сейчас себя вести? Высказать прямо всё в лицо? Но тогда я познаю всю его ярость, и он может меня выпороть, а потом бросить в темницу без еды и воды. А в моём состояние только сильнее буду страдать. Но смертельного состояния они конечно меня не доведут, потому что им нужна я для исполнения их грязного плана. Просто постараются насилием подавить всё желание как–то показывать своё личное мнение.
Тогда… Остается притворяться глупой дурочкой, чтобы они ничего не заподозрили? Вряд ли они следили за мной, когда я жила в деревне. Поэтому не знаю на что я способна. А значит, что мои новые родственники полагаются на слухи и свои домыслы. Для них простолюдины всегда глупые дураки без грамма самоуважения.
— Но теперь ты должна запомнить на всю свою жизнь, что ты наследница рода Лафрод! Моя дочь, – он неожиданно заключил меня в свои объятия и крепко прижал к себе. – Я так долго тебя искал… Твоя мать нагло украла тебя из моего дома и сбежала. Столько лет я не спал и думал где же моя маленькая принцесса сейчас находится. Моё сердце разрывалось только от одной мысли, что ты жила в холоде и голоде где–то в подворотне.
— Мама украла меня? – тихо спросила его, подавляя желание треснуть по лицу.
Как он может так нагло врать мне? Или думает, что раз мы жили в простеньком доме, то значит мы голодали и умирали от зимних холодов? Да у нас с мамой прекрасный был дом! Тёплый и уютный.
— Да, твоя мать работала служанкой в моём доме. У нас состоялся короткий роман, в результате которого ты появилась на свет. Но твоя мать почувствовав власть и хорошую наживу начала манипулировать нашей семьей и требовать невозможного. Ей нужно слишком много золота, и когда я его не смог ей дать, она ночью сбежала вместе с тобой. – спокойным голосом сказал граф, вытирая скупую мужскую слезу со своей щеки.
А у меня от возмущения всё тело задрожало.
— Ох, моя бедная маленькая Аделаиды, – граф прижал к себе и начал гладить меня по волосам. – Вижу, как ты шокирована. Но такого правда. Твоя мать не самый светлый человек… Мне жаль, что ты именно так всё узнала.
