Второго претендента на личное общение Ива выбрала, потому что он был полной противоположности предыдущему молодому человеку. И поняла, что сделала ошибку.
В предваряющей свидание переписке Ива закрыла глаза на обилие смайликов и не совсем понятных ей слов, понадеявшись установить контакт при личном общении. Однако эта надежда испустила дух в страшных мучениях практически в первую же минуту. Смерив Иву хозяйским взглядом, новый знакомый — модно одетый парень спортивного телосложения — изрек:
— А ты ничего так. Ненамного хуже, чем на фотке. Пойдем чилить куда-нибудь.
Пока Ива колебалась, не таит ли это предложение чего-то совершенно ужасного (ассоциация возникла только с Чикатилло, видимо, от созвучия первого слога), парень по-свойски обнял ее за плечи, а минут через пять они вдруг оказались в кафе. И теперь Ивины уши испытывали страшные мучения.
— …Кароч! Сидим мы там, — продолжал парень, сопровождая каждое слово экспрессивной жестикуляцией, — а тут вдруг вваливается бывший МЧ этой тян. Весь вайб поломал. Но валить нам оттуда ведь тоже не варик. Ну кринж же!
— Возможно, — осторожно согласилась Ива.
Она давно уже перестала понимать, о чем идет речь. И даже бросила пытаться это делать. Все это действительно стало напоминать какой-то кринж. По крайней мере, погуглив втайне от собеседника, не умолкающего ни на минуту, непонятное ей слово, Ива пришла именно к такому выводу. «Кринж — в переводе с новопидорского означает «неловкую ситуацию», «испанский стыд», — прочитала она. Мда, одной неловкостью тут не пахло.
— Мне, пожалуй, уже пора, — сказала она, когда сочла, что настал приличный момент для отхода.
— Провожу тебя до падика? — не столько спрашивая, сколько утверждая, сказал парень.
— Нет, только до остановки троллейбуса, — испугавшись еще одного незнакомого и явно чреватого новым «кринжем» слова, поспешила ответить Ива. — Она тут в двух шагах.
Пока ждали троллейбус, Ива нервно кивала, слушала неумолкающего парня и посматривала в конец улицы, ожидая вожделенный транспорт. Погода сменила гнев на милость, и резко потеплело. Ветер мел по улице пыль, оставшуюся после буквально вчера стаявшего снега. Ива постепенно проваливалась в задумчивость, воспринимая речь ухажера как белый шум, неотделимый от прочих шумов города.
— Ты чо молчишь-то? Так когда наш следующий дэйт будет? — прервал ее размышления кавалер.
— Мне кажется, что можно остановиться на одном, — выдавила из себя Ива, глядя на спасительно приближающийся троллейбус.
— Чо это?
— Понимаете, — косясь на открывающуюся дверь, промямлила Ива с некоторым злорадством, — культурная пропасть между нами не оставляет шанса даже на экспериментальный симбиоз.
— Чо?
Но тут Ива влетела в троллейбус, и дверь за ней закрылась. Транспорт тронулся, и ошарашенно глядящее на девушку лицо парня поплыло назад. Через десять секунд и второй кавалер был отправлен в черный список, и Ива облегченно выдохнула.
«Ну не могу я так, — мысленно вела спор с матерью Ива, — дело ведь не в петрушке или «кринже». Просто если ни душе, ни сердцу не за что зацепиться, то зачем? Я хочу бабочек в животе. Живых, порхающих, а не засушенных и помещенных под стекло трупиков. Я хочу…»
Однако собрать воедино все свои фантазии и сформулировать их Ива не могла. Разве можно описать в нескольких предложениях всю сказочность летней ночи? Или чувство первой влюбленности? Или свой самый волшебный сон? И даже если сформулировать, то как потом применить эту магическую формулу к жизни? Но ведь надо что-то делать? Ведь надо же?
