Раб.
Конечно. Как я могла подумать, что такой мужчина станет продавать себя добровольно.
Ора, я ведь могла его купить. Прямо сейчас. Ночь с экзотическим любовником, должно быть, стоила состояние. Сколько денег я с собой взяла? А Сирилл?
Дура, о чём ты думаешь? Купить? Купить его? И что дальше? До отбора надо хранить невинность, чтобы отдать её законным мужьям — отцам моих будущих детей, иначе наши сыновья и дочери не унаследуют магические способности.
И всё-таки…
И всё-таки я обнаружила, что роюсь в мешке на поясе, пересчитывая золотые монеты.
Что там говорила Сирилл? Спать не обязательно. Можно просто потрогать. Потрогать эти литые мускулы, эту изящную рельефность, широченные плечи воина, руки аристократа.
Смотреть и не иметь возможности прикоснуться мучительно.
Хочу! До горящих пальцев, до болезненного зуда в груди. Никогда не испытывала столь невыносимого голода.
Правду писали в книгах: невозможно увидеть эльфа и не влюбиться.
— Смотри! Смотри! — Сирилл ткнула меня локтем в бок — заметила на ступенях лестницы моё продажное чудо и затрепетала в восторге. — Нереальный красавчик. Кто всегда прав? Кто выиграл спор?
Я не находила сил ответить. Не могла отвернуться, перестать пожирать эльфа взглядом.
И вдруг отчётливо, с горечью поняла: лучше бы Сирилл ошиблась, лучше бы я не поддалась на её провокацию, не приходила сюда. Ох, пусть бы дождь загнал нас в другой домик!
Завтра я подпишу договор отбора, через неделю — начну выбирать женихов, через месяц — заключу нерушимый союз.
Никто не позволит мне быть с рабом, с мужчиной лёгкого поведения. Я смогу только навещать его под покровом ночи, изредка, тайно. И помнить, не на секунду не забывать: когда меня рядом нет, он, возможно, делит постель с другой женщиной. Отдаёт себя против воли.
Сирилл что-то говорила, дёргала меня за руку, а я думала о том, что не хочу никакого отбора — только этого остроухого сказочного красавца. Только его.
Мне было восемнадцать. До недавнего времени я почти не видела мужчин. И теперь влюбилась, как кошка. С грёбанного первого взгляда.
Стоя на последней ступеньке, эльф брезгливо оглядывал комнату, будто искал где пристроиться, но не находил места достойного себя. Я заметила, что он избегал прикосновений. Всякий раз, когда кто-нибудь спускался или поднимался по лестнице, эльф отодвигался как можно дальше, словно боялся запачкаться.
И как, интересно, он терпел клиенток?
Судя по свежим царапинам на плечах, он недавно был с женщиной.
Мысль обожгла.
Я решительно поднялась с кресла и…
Села обратно. Уверенность быстро сменилась неловкостью.
Неужели я и правда собралась купить мужчину?
— Думала, здесь работают только свободные, — шепнула я Сирилл, просто чтобы заполнить неуютное молчание.
— И я не знала, что эддо Малиста покупает рабов. Но этот, — кивнула подруга в сторону эльфа, — скорее, военнопленный. Слышала, после того, как война закончилась, заключённых отправили в лагеря, на каторжные работы. Миси говорила, что захваченных эльфиек продавали хозяевам элитных борделей. Возможно, некоторых мужчин тоже…
Я кивнула, не в силах выдавить ни слова.
Война закончилась триста лет назад. Получается, всё это время…
Тяжело сглотнув, я снова взглянула на эльфа. Не удивлюсь, если он нас ненавидел. Нас всех — людей, динарцев, своих пленителей.
И меня.
Меня тоже.
Осознание отрезвило, заставило поумерить пыл. Забившись в кресло, я принялась наблюдать за своим остроухим наваждением.
