Дерево явственно нахохлилось, даже ветки выгнулись обиженно.
- Как вернусь – сразу к тебе. – клятвенно пообещала я. – Еще поиграем! – прощально кивнула, и пошагала прочь, чувствуя, как доверху набитый короб давит на плечи приятной тяжестью будущих доходов. – Если вернусь, конечно…
Вслед мне донесся горестный скрип. Я не оглянулась. Не все из нас могу торчать себе на опушке Чащи и делать, что захочется! Некоторым еще и королевские приказы приходится исполнять.
Настороженно поглядывая по сторонам – скелеты глупцов, решивших, раз они ручей пересекли, так и Чаща до них больше не дотянется, еще мой пра-пра-прадед запретил убирать! – я миновала опушку и вышла к тракту.
На границе тракта и Чащи горел костерок, и неторопливо пасся громдный скакун и обычная лошадка. Я подошла к костру, скинула короб и опустилась на приготовленное для меня сидение. Принялась устало разматывать опорки из лопуханов. Сидящий по другую сторону костра старина Хэмиш поставил передо мной ботинки, и вернулся к булькающему на огне котелку. Горячее варево полилось в кружку. Я с наслаждением принюхалась и принялась прихлебывать заваренный на чащобных травках чай.
- Я черепа нашла. – ополовинив кружку, наконец сказала я.
Хэмиш приложился к своему чаю, задумчиво поглядел в сторону Чащи…
Чаща поглядела на него, но Хэмиш, конечно же, этого не почувствовал. Не дано.
Наконец, он перевел взгляд на меня:
- Где?
- На мшистом болоте.
- Это ж совсем недалеко от границы? – спросил он. В самой Чаще Хэмиш никогда не бывал – не совсем же он Летящей в темечко долбанутый, чтоб туда лезть!
Я кивнула.
- Их предупреждали. – заключил Хэмиш и выкинул неудачливую королевскую экспедицию из головы.
Это было несложно – королевские экспедиции мало отличались одна от другой: одинаково ко всему готовые, самоуверенные… и неудачливые. Так что Крадущейся под хвост их всех!
- Сьера графиня-старшая велела быть пораньше.
Я только хмыкнула в ответ – время в Чаще рассчитать невозможно, и тетушка об этом прекрасно осведомлена.
- По возможности. – уточнил Хэмиш и строго добавил. – И без хмыканья!
Я снова хмыкнула, злорадно полюбовалась Хэмишовой неодобрительной гримасой, выплеснула остатки отвара в костер, и на ходу застегивая широкую юбку амазонки поверх облегающих кожаных штанов, направилась к скакуну. Старина Хэмиш деловито сновал, собирая лагерь, а я… я тоже собиралась. С духом.
Две вещи определяют жизнь королевства Овернии, да осенит его крылом Летящая и не тронет когтем Крадущаяся. Это Чаща посреди королевства и Пустошь на его горной границе. Нет, у нас, конечно, и другие соседи кроме Пустоши есть: степняки, например, то и дело устраивающие набеги на восточные окраины, или вполне цивилизованные Лукания с Гельвецией. Тоже устраивают набеги, просто называют их как положено цивилизованным государствам – войной. Но это все дела простые, человеческие. А Чаща и Пустошь… Чаща – это сама жизнь. Очень бойкая и… живая, которая ест и размножается, размножается и ест. Причем иногда даже и не разберешь, что это было такое – еда или размножение. А Пустошь – это смерть, что там происходит, никто толком не знает, ни один исследователь не прожил достаточно, чтоб об этом сообщить. Но жить там нельзя, а потому время от времени пустошные твари, тоже не совсем живые по нашим, людским меркам, выплескиваются за ее пределы и притянутые ощущением жизни, пытаются перейти защищающие Овернию горы. Иногда им удается подняться на склоны. Но никогда – перевалить через пики, на которых стоят замки горных баронов. Форпосты Овернии перед Пустошью.
