На подносе осталось всего три чашки, а на диване – один мужчина, к которому я ещё не подходила, когда за спиной вдруг послышалось мрачное и грубое:
– Что здесь происходит?
Так неожиданно и громко, что только взятая в руки чашка едва не выпала из моих рук. Перехватила её лишь в последний момент. Крепко сжала в своих пальцах, да так и замерла, глядя в тёмно-карие глаза того, кому предстояло её отдать. Он, кстати, был очень даже хорош собой. Тёмную внешность и смуглую кожу оттеняла белая рубашка, заправленная в светло-серые брюки, пиджак на нём отсутствовал, позволяя в полной мере оценить ширину крепких плеч. А ещё у него единственного на губах царила одобрительная усмешка в мой адрес. Она же отражалась в чёрных, как ночь, глазах. Но едва ли я обратила на это должное внимание, чувствуя, как меня с головой накрывает паникой.
Нет, я не боялась Касьяна Брониславовича, своего отчима, как можно было подумать. Я вообще с ним особо не общалась. Но однажды я неудачно застукала его за не самым невинным занятием, и с тех пор никак не могла перебороть в себе смущение. Стоило нам столкнуться где-то и память тут же воспроизводила момент, как его, стоя на коленях, ублажает какая-то блондинка в красном мини, и оба не думают скрываться от свидетелей этого разврата. Какое уж тут нормальное общение, после такого?
Вот и сейчас, вместо того, чтобы сосредоточиться на происходящем, в котором гости принялись здороваться со вторым мужем матери, перед глазами вновь встала та сцена, где он с голым торсом и расстёгнутыми штанами толкался в рот той женщине, глядя при этом исключительно в мои глаза. Мне иногда даже казалось, что это не он, а я извращенка, раз до сих пор вспоминала эту мерзость и никак не могла забыть, прокручивая её в своей памяти снова и снова, на манер заезженной пластинки. Потому и не сразу разобрала, что мама мне что-то говорит.
– Что? – обернулась я к ней.
– Кофе. Касьяну, – процедила она едва слышно с фальшивой улыбкой, стараясь не шевелить губами.
Наравне со словами и чашку с напитком сунула в руки. А я чуть не села от такой просьбы прямо на пол. Мне ж к нему, получалось, подойти надо, да? Ещё и из рук в руки напиток передать. Возможно, дотронуться. А можно не надо?!
Но когда моим мнением в этой семье хоть кто-то интересовался? Никогда. И сейчас мама этого делать не стала, незаметно подтолкнув в сторону того, о ком говорила.
Касьян, кстати, к этому времени успел сесть в одно из свободных кресел, положив на свои колени снятый ранее пиджак, и теперь медленно обводил пристальным тяжёлым взором поочерёдно всех гостей. Судя по кивкам некоторых мужчин, они были неплохо знакомы между собой. И можно было бы предположить, что Касьян приложил руку к этой встрече, но тогда бы не задавал свой недавний вопрос. То есть он тоже не в курсе, зачем семейство Караджа нас посетило…
– Неси, – прошипела уже с отчётливой злостью мне мама, снова толкая меня в сторону своего неверного мужа.
И я, ведомая её рукой, всё-таки сделала к нему целых два шага. Возможно, сделала бы и больше, но именно в этот момент, Касьян, как назло, коснулся своим мрачным взором меня. Да так и замер. В уголках его глаз проявилась едва заметная циничная усмешка. Другие ничего не заметили, но я слишком хорошо изучила его за эти два года, что он был женат на моей маме, чтобы не сомневаться. И снова в голове зазвучал его хриплый голос.
