Всего три дня, но они того стоили. Я не смирилась, но приняла ситуацию. И да, всё ещё искала выход. Но к сожалению достойного так и не нашла. Чего только не перебрала в уме. Даже почти и впрямь решилась пойти и скомпрометировать себя в глазах Караджа. Остановило от этого опрометчивого шага понимание, что на моём месте тут же окажется Эльвира. Пусть сестра и говорила, что готова, но… Кто в шестнадцать лет полноценно может сказать, что знает, чего хочет? Да ей и шестнадцати ещё нет, только исполнится через несколько недель. И сегодня она может и хочет, а в будущем? Что будет потом? Сестра об этом в силу молодости просто не думала. Или скорее верила, что это не важно. Но это важно. Я не хочу, чтобы она однажды проснулась и поняла, что совершила ошибку. А Дженгиз Караджа – это огромная ошибка. Не верила я, что если ему дать невероятно послушную жену, он сразу же перестанет быть таким мудаком. Не перестанет. И кто знает, что будет, когда Эльвире надоест роль послушной жены, и она захочет выйти за пределы своей клетки. А ей надоест! Её гиперактивная натура не продержится долго в статусе покорной супруги. У неё же на уме сплошные подружки, киношки, кафешки, шмотки, косметика и прочая чушь. Какая, нафиг, семейная жизнь? А если ребёнок будет? Это же не игрушка, с которой побыл и забыл. Ему нужно очень много внимания. Или она планирует поступить, как мама: бросить его на нянечек и забыть об его существовании? Уверена, она ни о чём подобном тоже не думала, когда вносила то своё предложение. Нет. Пусть ещё подрастёт.
Обо всём этом я размышляла, стоя на кухне и вколачивая кулаки в небольшой кусок теста под нежную мелодию Поля де Сенневиля «Брак по любви». Рядом стоял наполовину полный бокал красного вина, и оно единственное, что не было в муке. В остальном на рабочей поверхности царил настоящий бедлам. Но самая беда была с тестом. Оно постоянно липло к рукам, и у меня никак не получалось это исправить. В инете советовали мочить руки водой или наоборот, высушить их той же мукой, но в итоге ничего не помогало.
Вообще мне эту успокаивающую терапию посоветовала Ульяна, но в моём случае она приобрела оттенок настоящей катастрофы, которая грозила в скором времени перерасти в буйство и пьянство. Вроде ничего сложного в рецепте не было, и я всё делала, как девушка расписала, но по факту где-то что-то пошло не так. И я не понимала, где и что именно.
Муку я просеяла, яйцо, воду с молоком, соль, сухие дрожжи, разрыхлитель добавила. Всё в нужных пропорциях. Тогда почему оно такое липкое? Где ошиблась? Или так и должно быть, а я зря переживала? Не понимала.
– Нужно больше муки, – вдруг раздался голос от входа на кухню.
Вздрогнув, я подняла взгляд и столкнулась с пристальным вниманием Касьяна. Он стоял на пороге и смотрел на меня с какой-то странной задумчивостью в жгуче-чёрных глазах. Как всегда одетый с иголочки в чёрный костюм с белой рубашкой, он выглядел шикарно и совершенно неуместно в данном помещении.
– Что? – переспросила, не особо поняв его реплику.
– Муки, говорю, нужно больше, – повторил мужчина, шагнув навстречу, – чтобы тесто к рукам так не прилипало.
– Да я уже… – отозвалась я, не особо разумно.
Просто он в этот момент вдруг зачем-то начал раздеваться. Скинул с себя пиджак, пристроив его на ближайшей чистой поверхности у входа. Затем взялся за запонки на манжетах рубашки.
