У Вяземской всегда было странное чувство юмора — своё, персональное, так что я не придала особого значения её словам.
Взяв ещё один бокал вина, я увлекла её в конец зала, подальше от снующих мимо нас гостей и, разумеется, дверей главного входа. Мне не особо верилось, что Куни-мэн будет меня искать, но почему-то в глубине души мне этого немножечко хотелось.
— Эй, ты не налегай так на алкоголь. Или поешь что-нибудь. — забеспокоилась Катюха. — Всё самое страшное уже позади. Сейчас вывезут долбаный торт, и мы можем уезжать. Может, к Дианке с её бодибилдером напросимся? Они на колёсах. Всё лучше, чем толпиться и ждать такси всем скопом.
Я слушала её вполуха. В моей голове включился счётчик обратного отсчёта. Я абсолютно точно знала, что пока не пройдёт полчаса, я с этого места и шагу не сделаю. Даже когда пройдёт отведённое время, я отправлю Катю, чтобы она посмотрела, нет ли там поблизости моего Куни-мэна.
— Не переживай за это. Я не напьюсь. Из меня алкоголь вышел вместе со здравым смыслом. — грустно вздохнула я.
— Ты чё? Сдурела? Только не начинай загоняться. Я тебя уверяю, каждая хотела бы оказаться на твоём месте. — ну да-ну да. — Ты гонишь? Ты вообще видела того мужчину? Таким не отказывают. Такие не отлизывают, таким двадцать четыре на семь насасывают. Да он — ходячий секс, Лена.
— Мне что с этой информацией сделать?
— Принять к сведению.
— Что за бред? Ты же сама говорила, что если мужик любит делать куни, то у него не всё в порядке в трусах!
— Всё правильно. Так они компенсируют. Но, ты и сама по своему Илюше знаешь, что как-то компенсировать вялый секс далеко не каждый хочет.
— А-а-а-а, — язвительно протянула я, — Тогда понятно. Всё, сомнений нет. С импотентом можно и в гостишку смотаться.
Что за дурацкие двойные стандарты?
Наверное, я гораздо лучше поняла бы, что хотела до меня донести Катя, но появившаяся в поле зрения Ольга Николаевна, мама Ильи, выбила у меня из головы все мысли своим недовольным взглядом, направленным на меня.
Статная женщина, с короткой стрижкой и проницательными серыми глазами, направлялась, на мою беду, именно к нам. Ко мне.
— Поговорим, Леночка? — очень устрашающе протянула она.
Я испытывала очень смешанные чувства. Казалось, совсем недавно улыбка этой женщины была открытой и искренней, не походила на звериный оскал, а теперь всё так поменялось, что я сама не понимала, что же чувствовала к ней на самом деле.
Отвращение? Равнодушие? Презрение? Брезгливость?
— Говорите, Ольга Николаевна. — решительно кивнув, я покосилась на Катю, отправив ей мысленный сигнал: «Ни шагу с места!».
— Наедине, Леночка.
Это её «Леночка» начинало подбешивать.
— Тогда не стоит. — не менее слащаво и ехидно отозвалась я.
В конце концов, о чём мне было с ней разговаривать? Она называла меня дочерью полтора года, с тех пор как Илья нас познакомил, а теперь эта будущая бабушка называет дочерью лживую суку. Мы с ней ни разу так и не поговорили после того, как я разошлась с её сыном. В принципе она и не обязана была о чём-то разговаривать с бывшей девушкой своего сына, но что ей тогда нужно было в день этого грёбаного цирка?
