— Успокойся, — говорю я. — Найди Леру.
— В смысле? — прищуривается мужчина.
— Витя, проснись, мать твою! — рявкаю на него, уже не сдерживая себя. — Номер телефона, геолокация, что вы там ещё используете, — устало вздыхаю и присаживаюсь на стул.
— Понял, — кивнув, Витя подходит к столу с двумя мониторами и начинает что-то клацать по клавиатуре. — Есть причины волноваться? — спрашивает он, мельком взглянув на меня через плечо.
— Они всегда есть, Витя, — отвечаю и смотрю в одну точку.
Всё же одна часть меня, та, которая отвечает за разум, понимает, что Корнилов не стал бы так быстро действовать. Но у второй части своя правда, и её не переубедить.
— Чёрт, — тихо ругается Витя.
— Что? — резко поднимаюсь и подхожу к нему. — В чём дело? — спрашиваю, опираясь одной рукой на стол, второй — на спинку его кресла.
— У нас нет данных о ней, — виноватым тоном отвечает мужчина.
— Что? — прищуриваюсь, не веря в услышанное.
— Я не знаю, как так получилось, мы всем в доме…
— Витя, я тебе хребет сломаю, — цежу сквозь зубы.
— Я всё исправлю, дайте мне полчаса, — виноватым взглядом смотрит на меня.
— Витя…
— Полчаса, босс, — перебивает меня и, встав на ноги, быстро одевается и пулей покидает дом.
Пристрелить что ли всех?!
Его «полчаса» растягиваются на несколько часов, и когда он вернётся, порублю его на мелкие кусочки. А вот сидеть и ждать я не могу, и с рассветом дом наполняется людьми. Подготовка к тому, чтобы ворваться к Корнилову домой, идёт полным ходом, когда пропажа возвращается с гулянки живой, здоровой и лишь слегка растрёпанной.
— Доброе… утро, — мямлит, застыв в холле и прижимая к груди сумку.
— Все свободны, — сухо бросаю я, сверля взглядом эту маленькую дрянь.
— А как же…
— Все вон! — рявкаю я, опережая тупые вопросы.
Пока вооружённые до зубов охранники шумно покидают дом, я сжимаю кулаки до хруста и глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться и самому не прибить девчонку.
— Я пойду в полицию! Ты не имеешь права, — испуганно начинает Лера, когда я двигаюсь на неё, как танк без тормозов. — Моя жизнь тебя не касается. Ты мне никто, — продолжает нести х*рню и пятиться назад.
— Рот закрой! — рычу на неё, с ходу хватая за горло, и припечатываю к стене.
Смотрю в эти глаза и восхищаюсь её стойкостью. Боится, вижу. Чувствую всем телом, как дрожит, как судорожно дышит, но во взгляде ненависть, обида, злость. Хочется разорвать её на кусочки, избавиться от её присутствия в своей жизни. Избавиться от чёртового чувства защищать её от всего и выкинуть это милое личико из головы.
— Убери свои руки! — дрожащим голосом требует девчонка, выдерживая мой взгляд и даже не думая отвести глаза.
— Ты головой вообще не пользуешься? — спрашиваю, игнорируя её «требование». — Считаешь нормальным шляться всю ночь хрен пойми где, объявиться на следующий день и сказать просто «доброе утро»?
— А ты считаешь нормальным требовать от меня что-то, когда ты мне никто? — смотрит на меня с вызовом, не понимая, как мне импонирует её смелость.
— Ты делаешь то, что говорю я. И никак иначе, — цежу сквозь зубы, наклонившись к её лицу.
В нос ударяет едва ощутимый запах алкоголя, и крышу рвёт к хренам собачьим.
— Ты где была, мать твою? — рявкаю, напрягшись всем телом.
— Где надо. Отпусти меня, дикарь! — выплёвывает мне в лицо.
Сжав челюсть до скрежета зубов, я только сильнее сжимаю её тонкую шею, и тут мой взгляд цепляется за красное с синими разводами пятно на ключице. Я не вчера родился, чтобы не знать, что это такое. И в этот момент что-то внутри меня переворачивается.
