ОТЧИНА. Книга вторая. Отец - страница 23

Клуб функционировал активно. Здесь «делали культуру»: крутили кино, проводили колхозные собрания, советские праздники. По вечерам – танцы. Люд охотно общался. В 1983 году здание клуба с пристройкой подновили и торжественно открыли здесь Тесинскую художественную галерею! Как отмечалось в прессе того времени «…на волне популяризации изобразительного искусства». К этому времени в сельских и промышленных районах страны было создано более 60 народных картинных галерей. При содействии Союза художников РСФСР к 135-летию со дня рождения великого русского художника Василия Сурикова из фонда Академии живописи РСФСР в дар Тесинской галерее были переданы 140 живописных, 130 графических и 30 скульптурных работ, 30 плакатов, 16 изделий ДПИ, созданных 304 авторами – мастерами изобразительного искусства из Москвы, Ленинграда, Красноярска, Иркутска, Улан-Удэ, Хабаровска, Владивостока, Дагестана (Армения) и многих других городов СССР. Красивое здание в центре села, в котором разместилась большая художественная коллекция…»

Нынче клуб в запустении. В «фойе» поселили несколько семей.

В Теси родились строки:

Тесь – это речка Тесинка, любимая.

Бирюзовое русло, куда мы сигали

В пополуденный зной, как ельцы и налимы.

Перекаты лизали следы за ногами.

…Это плесы песчаные, пляжи валунные,

Над которыми чайки крикливо кружали,

На которых девчонки, совсем еще юные,

Нас, совсем еще юных, за руки держали…

Тесь – это кузня, конюшня, курятник

И четыре бригады, а пятая – кладбище.

Это церковь. Увы, как униженный ратник,

Как расхристанный поп – без иконы и крыши.

Это Ленин. Товарищ, разрушивший церковь,

Соборность, духовность, державность и веру,

Стоящий в акациях, брошенный в сквере,

И в славе, и в чести, и в силе померкнув.

Тесь – это клуб обветшалый, но… «имени…»

Позабытого в летах героя «…Савицкого».

(По старинным архивам советские пимены

Сохранили в анналах следы летописные).

…Это клуб, кинозал и пристройка из бруса,

Биллиард и спортзал, и для танцев фойе…

Отодвинулось время!.. Дюже дальше Убруса.

А душа о былом, об ушедшем поет.

Тесь – это улицы и переулочки.

Та – Гробовозная, та – Теребиловка…

Здесь мы жили-дружили… Валечки… Шурочки…

У кого – перекресток, у кого и – развилка.

Тесь – это люди. Родные тесинцы!

Это Бальде, Байковы, Филатовы, Юшковы…

Это Зайцевы, братья и сестры красивые,

Нестеренко, Натыры, Мужайло и Пташкины.

Коренные – Осколковы, Бяковы, Юдины,

«Горьковскúе» Акуловы, чьи-то Курбатовы,

Это Савины – братья, и – братья Прокудины…

Было – в славные годы, в шестидесятые…

Не все тесинцы изначально были переселенцами, каждый со своей историей, своим путем и временем поселения. Тех, кого более поздние поселенцы называли «старожилами», а иногда почему-то «чалдонами», сами уже так прижились-пообвыклись, что и не сомневались, что они истинные потомки первооткрывателей деревни Тесинской: Белокопытовы, Бяковы, Самковы, Черновы… Одна из них откровенно сказала мне: «Мои родители пошли от татаровьев, которые похоронены в курганах за Егорьевской горой».

Вероятность сохранения этнических особей древних предков, когда-то населявших степи и предгорья котловины (кето- и самодиязычные этнические группы), исключена.

Тюркоязычные – алтынцы, кыргызы, урянхайцы, проживавшие здесь в тысячелетней истории разрозненными племенами: койбалов, моторов, тубинцев, – оставили после себя огромное поле и число курганов-захоронений, но не наследие материальной культуры. Последние жили ещё некоторое время с первыми русскими поселенцами, в своих обычаях полукочевых, кочевых племен. Их юрты на протоках и озерных старицах кочевого стойбища на Тесинке помнили потомки первых русских насельников. Первожителями же русского происхождения были ссыльные, беглые, каторжные: «нещастные» из мастеровых Ирбинского железоделательного-чугунолитейного и, возможно, Луказского медеплавильного заводов. Распоряжением бергместера Никифора Клеопина этот бесприютный люд – после закрытия упомянутых металлургических производств – был «посажен на землю», чтобы разрешить задачу сохранения ревизских душ. Они унаследовали усадьбы пращуров по улицам Набережной, Октябрьской (ранее Гробовозной), Мира (ранее Церковной и Рабоче-Крестьянской), Штабной (ранее Подгорной), добротные крестовые дома, с венцами из толстенного леса, с каменными ещё фундаментами, ныне полностью вросшими в землю.