Однажды в молодости (ранней) мне надо было срочно замуж. Нет – не потому, почему вы подумали. Хотя тогда я уже была готова хранить верность и воспитывать детей. Но сначала очень хотелось в Великобританию. И если б была я замужем, тогда меня бы выпустили беспрепятственно. Если нет – тогда это вопрос. Даже три. Зачем я туда еду? Чем я там буду заниматься? Вернусь ли обратно? Такие вопросы часто задавали насупленные ехидные дяди во времена моей молодости (ранней).
Претендентов на мою руку было много, но ведь хотелось же, чтобы навсегда, и по любви, и не прогадать… И снится мне как-то ночью упоительный сон. Будто плыву я по морю, а навстречу мне плывет заяц. Ну как в кино: такой целеустремленный, суровый, нелепый заяц, уши висят по бокам унылого лица. Энергично шлепает по воде, подгребает одной передней лапой и отфыркивается. А в другой лапе держит, высоко приподняв над водой, счеты – старые бухгалтерские счеты с деревянными костяшками.
– А зачем тебе счеты? – поинтересовалась я.
– Не «тебе», а «вам»… – огрызнулся заяц, продолжая шлепать по воде.
– Вам… А вас много? – завертела я головой, надеясь увидеть стаю умалишенных зайцев с бухгалтерскими счетами в лапах.
Заяц закатил свои косые глаза и прошипел:
– Где ты воспитывалась? К незнакомым людям надо обращаться на «вы»!
– А зачем вам счеты? – осторожно переспросила я, проигнорировав воспитательный момент и то, что зайца этого с натяжкой можно было назвать «люди».
– Счеты? Хм! – презрительно хмыкнул заяц. – Чтобы считать! – отрезал он и зафыркал еще энергичнее.
Мы продолжали плыть рядом, в одном направлении, и было как-то неловко молчать. Тем более я заскучала: все же это был мой сон, и значит – я виновата в том, что он скучный.
– Э-э… А… – только заикнулась я.
– Можешь не утруждать себя светской беседой. Ты все равно ничего умного не скажешь! – оборвал меня заяц и поплыл еще быстрее, ловко перебирая свободными от счетов тремя лапами.
Плыву я рядом с этим высокомерным зайцем и думаю, какой странный мне снится сон… К чему бы это? Тем временем заяц ловким движением швыряет счеты на берег, гневно на меня взглянув, разворачивается и, фыркая и сплевывая, удаляется в открытое море.
Выплываю на берег в полном недоумении, а на берегу стоит… Фрейд, Зигмунд, в ленинском каноническом жилете. Стоит, перебирает костяшки на счетах. Ну, думаю, как кстати! И рассказываю ему, что снился мне только что заяц со счетами, грубиян, и с ушами. А Фрейд мне с ходу:
– Это к замужеству. Но ты, майне либе, – говорит Фрейд, – должна сама узнать своего суженого. На нем будут усы и футболка с надписью, предположительно, на английском языке. Так что давай просыпайся и включай поиск. Даю три шанса. А я рядом буду. Незримо. Если что.
Фрейд ловко изогнулся и, пританцовывая, пошел по берегу моря, напевая: «О чем дева пла-ачет, о че-ом слезы льет…»
Наутро я встретила Павлика. («Айн», – тихонько прошептал Фрейд мне в ухо и перекинул слева направо костяшку счетов.) Толстого румяного Павлика в усах и футболке, на которой был нарисован портрет большой жареной курицы в натуральную величину. Над курицыной грудкой ароматным дымком вилась надпись на английском языке: «Eat more» – «Ешь больше».
