Но жрица попалась не настолько наивная.
– Что же нас-то не предупредили?
Я пожала плечами:
– А что за техники?
– Вот будешь обучаться – узнаешь, – смерила меня подозрительным взглядом старуха.
Она приоткрыла рот – и я почувствовала, что хочет кликнуть мужчин. Ещё не хватало, чтобы Джун-вин из клана Астамал вышвыривали из храма светлых как какую-то... злодейку!
В доли мгновения приняв решение, я взмахнула крыльями, преображаясь. Только тогу оставила... ну так, поиграть на нервах жрецов.
Старуха отшатнулась, осенила себя знаком. Не дожидаясь возмущения, я шагнула в комнату.
Жрицы почувствовали. Замерли, нервно разворачиваясь. Открывая лежащего на ложе белоснежного.
Одетого. С расправленными крыльями. Из его глаз и ладоней лился свет, волосы тоже сияли, словно... передавали куда-то дальше энергию.
– Тёмная-вин! – бросилась за мной старуха. – Вам нельзя сюда! При всём почтении.
Хм, они хоть что-то про нас знают. Сузив глаза, я глянула на него, не удостоив ответом старуху.
Девушки смотрели испуганно. Непонимающе. Кто-то крикнул, призывая мужскую половину храма.
Растон сел в кровати, утихомиривая сияние.
– Прошу прощения, – поклонилась ближайшая к нему жрица, молоденькая красотка с фиолетовыми глазами, – что прервали ри...
– Ничего страшного, я уже закончил, – проговорил Растон, поднимаясь. Не сводя с меня едва насмешливого взгляда.
– Тёмная! Тёмная в храме! – шумело, множилось повсюду.
Совсем близко зазвучали мужские голоса, в холл ворвались жрецы. В их руках сияли мечи – не энергетические, как у нас, крылатых, а самые обычные. Начищенные до блеска.
Это они меня изгонять собрались, что ли?
Угу, так я им и позволю. Наивные. И зачем я сюда сунулась? Ну не сражаться же со светлыми жрецами в их собственном храме! Тогда мне точно практику не зачтут.
– Вы не должны здесь находиться, – пробасил один из мужчин.
Довольно молодой, с длинными густыми волосами. И тёмненькие глаза его сверкали любопытством. Будто впервые видел тёмную.
Рядом возник тот, с которым я разговаривала в коридоре. Скользнул взглядом по моим ножкам, словно сожалея о чём-то.
Значит, светленьких они всякими техниками обихаживают, а тёмную, так мечами? Ярость всплеснулась внутри, но настроение оказалось неожиданно приподнятым. Слова старой жрицы разливались приятным бальзамом.
«Никогда не спят»...
– Стойте! – Растон поднял руку, останавливая своё, гм, войско. – Она – моя лагрес.
Чего? Да что ж это за слово такое! Надо будет выяснить.
Судя по тому, как вытянулись лица и округлились глаза служителей – то ли слишком неприличное, то ли однозначно светлое.
– Благодарю за помощь. Мы уже уходим, – приблизившись, он взял мою руку, развернул меня к двери.
Нас провожала тишина, заточенная ощетинившимися мечами. Я шла, гордо расправив плечи, сложив за спиной крылья – но не убирая их.
А вот Растон свои скрыл, и твёрдым шагом провёл меня через строй жрецов в полутёмном холле.
Ещё и как ни в чём не бывало закрыл за нами дверь, оставляя служителей храма в том же застывшем состоянии.
– И что ты закончил? – приподняла я бровь, едва мы оказались на улице.
– Передавать сообщение нашим. О демаре. Помощь-молитва жрецов помогает донести его по назначению, и чтобы услышали даже сквозь расстояние, – хмыкнул он. – А ты что подумала?
Демара... вот свет! Отличный способ передавать послания. Почему у нас такого нет?!
– Хотела поучаствовать в оргии ваших «специально обученных жрецов», – хмыкнула я. – А тут такой облом.
