Протянув руку, та отчаянно вскрикнула, словно пытаясь остановить само время. Как в замедленной съемке, домовой повернул голову, а девочка, потирая глаза, уставилась на жуткую физиономию. В темноте не было видно детских слез. Но Ольга понимала, что Алинка держалась из последних сил.
Женская рука замерла у бортика кровати и обессиленно опустилась.
Послышалось неприятное цоканье. Домовой, который ростом был чуть выше двухлетнего ребенка, продемонстрировал длинный кривой палец с грязным когтем. Острие оказалось в опасной близости от шеи Алинки.
Дыхание Ольги участилось и внезапно оборвалось.
Всем своим видом мерзкий карлик просил ее воздержаться от всякого рода глупостей. Его кривой нос принялся нервно нюхать воздух. Делал он это по-звериному, выставив на показ острые зубы, словно крыса.
Ольга ждала, мысленно умоляя дочку не кричать. И, не дай бог, пытаться вырваться!
Наконец, домовой что-то учуял. Ехидная улыбка тут же возникла на его волосатом лице. Он слегка отстранил девочку в сторону. Затем повернул голову – туда, где возвышалась старая радиола. Раритет, накрытый белой скатеркой, уже давно исполнял роль обычной полки: сверху находился горшок с фикусом и стопка старых пластинок возле ножек.
Ловко выбравшись из детской кровати, карлик приблизился к радиоприемнику. Его рука осторожно прикоснулась к круглой ручке, покрутила ее, пытаясь настроить на нужную волну. Вначале была тишина, но вскоре аппарат откликнулся оглушающим треском. Домовой деловито упер руки в бока.
В этот самый момент на пороге возник высокий, слегка сгорбленный человек и раздался глубокий протяжный кашель…
***
Одна из резерваций, как в простонародье было принято называть поселения нечистой силы, располагалась недалеко от Коломны. Обычная заброшенная деревня, таких на карте нашей необъятной родины располагается превеликое множество – практически половина из них отдана на откуп нечистой силе. В отдалении от городской среды и дачных поселков – никаких забот и хлопот. Одно плохо, когда понадобится – не доберешься.
Мы съехали с трассы на проселочную дорогу, которая тянулась вдоль заброшенных полей. Наверняка колхозные, а все травой поросли. В таких местах пшеницу не сеют. Запрещено на законодательном уровне. Хотя земля вроде бы хорошая, не тамбовский чернозем, конечно, но все-таки. Да и деревенские сюда не захаживают, они ведь ребята суеверные, и пограничные земли для них сродни неуспокоенному кладбищу.
Удивительно, столько лет на селе люди бок о бок с нечистой силой уживались, а теперь нос воротят. Впрочем, в последнее время кое-что стало меняться в лучшую сторону, например появились аграрные симбиозы. Фермеры, те, что посмекалистее, начали нанимать к себе леших и полевых. Трудоспособность-то у них выше, чем у человека, да и водку хоть и «трескают», а все-таки не в таких количествах, как наша «сельская интеллигенция». Таким образом, в заброшенные деревни и колхозы вернулась жизнь. Кому расскажешь – не поверят. Хотя городским ведь все равно, кто урожай собирает. Главное, чтобы в магазинах больше натурального продукта было, а остальное неважно.
Навигатор завис в самый неподходящий момент. Не критично, но все же, ведь на проселочной легко c пути сбиться, тут одних тропинок и разъездов больше десятка.
Так, если не ошибаюсь, здесь направо. Точно, вон и поляна c остроконечным колышком границы.
За последний год мне трижды приходилось бывать в резервации «Заря», которую полковник назвал Восемнашкой – депортировал отсюда несколько упырей в Крайний мир. Они по зиме в Коломну повадились, и ладно бы просто пугали, так ведь нет, грабежами промышлять стали. Полиция сначала местных уголовников трясла, пока наш отдел не подключили, а мы, в свою очередь, уже этих упырей и сыскали.
