– Может, мы зря сюда приехали? Нет тут никого, – предположил стажер, с опаской поглядывая на заброшенную хибару.
– Дай время, сейчас появятся. Они ребята небыстрые.
– А может, не услышали или спят? – продолжил гадать стажер.
– Запомни, у нечисти нюх лучше, чем у собаки. Они нас еще за версту учуяли. Но чужаков для начала изучить надо. Затаиться и понаблюдать.
– Понятно, – сказал юноша и сладко зевнул во весь рот.
Комендантский час в резервации заканчивался около двенадцати, а потом нечисти было позволено покидать свои дома и схроны. Но я был уверен, режим соблюдали единицы. Да и какой здесь контроль. Тем более, когда имеется приусадебное хозяйство. А если быть до конца честным, представители Крайнего мира на закрытой территории, как в киселе, ничем не отличаются от наших сельчан, по крайней мере, тех, кто, надышавшись свежего воздуха, был способен лишь глушить самогон и рассуждать о вечном.
– Смотрите, – внезапно прохрипел стажер.
Кривая дверь приоткрылась настолько, что можно было различить спрятавшегося внутри челове… или кого-то похожего на представителя людского рода.
– Пограничная полиция, – спокойно сказал я.
Обычно такого представления вполне достаточно: нечисть не любит ссориться с законом. А точнее, делать это открыто. Существа вроде банника или болотного будут смотреть тебе в глаза, изображая щенячью преданность, а вслед нашепчут кучу проклятий, некоторые из которых обязательно сбудутся.
– Ну, долго нам ждать? Выходи, живо! – мой голос стал более требовательным.
Дверь заскрипела, и на крыльцо выбрался невысокий, худощавый мужичок. В дранных брюках, подвернутых до колена, и широкой, алого цвета рубашке со спутанными волосами. Ну вылитый цыган. Даже что-то вроде нательного креста имеется. Висит прямо на шее, сверкая дорогим металлом.
Шмыгнув носом, мужичок деловито оглядел нас с ног до головы и поинтересовался:
– Власть, ты что здесь забыла? Чего надобно?
– Ты – Зрячий3?
– Ну, а коли и я, так что?.. – Еще больше выпятив грудь, мужичок сплюнул мне прямо на мысок ботинка.
Вот как у них так получается: ничего из себя не представляет, а вид такой, словно гарем блудниц в наследство получил. Если бы я такого «красавца» в городе повстречал, то решил бы, что побирушка, а здесь среди вольных полей это существо занимало почетную должность председателя – надзирало за собратьями.
– Слушай сюда, бабай. Ты сейчас приведешь себя в подобающий вид и проведешь нам с коллегой короткую экскурсию по вашему скромному заповеднику. Все понял? – попытался я поставить его на место.
Мужичок достал папироску, закурил. Я заметил на тыльной стороне его ладони странную татуировку – что-то вроде перевернутой буквы «Р» – и исходящие во все стороны лучи солнца. Привычку разрисовывать свое тело, кстати, нечисть переняла от нас, людей. Мне попадались банники4, которые были разукрашены, как говорится, «под хохлому», то есть с головы до самых пят.
– Ну, чего стоим? – внезапно возмутился стажер. – Или хочешь, чтобы мы с ЦОР5 сюда заявились?! Хочешь, чтобы они тебя попросили, клянусь родом, сейчас устроим!
Интересно, чего это он: решил подыграть или разнервничался? Впрочем, на войне все средства хороши. И самое удивительное, что угрозы подействовали.
Бабай затушил папироску, посмотрел куда-то вдаль, где сквозь рваные облака проступила острая грань зарождающегося месяца, и сказал:
– Лады, господа хорошие, идемте. Проведу я вас без всяких бумаг.
